Тальяна Орлова - Стать последней [СИ]

— То есть нельзя?

— Не сейчас. Сын вождя пока не произнес ни слова, и потому я понятия не имею, что у него в голове. Скажу больше — сильно сомневаюсь, что знаю наверняка и про твои мысли. И потому пока не хочу, чтобы вы встречались. Позже. Прости меня за предосторожность, прекрасная Даара.

Я кивнула. Прекрасная Даара? В его слишком пристальном взгляде точно был только стратегический интерес? Я видела подобные взгляды, когда была прекрасной Тали.

В предположении я не ошиблась. Почти сразу после меня в мою спальню вошел император. Под освещением тусклых лампад с горящим маслом он выглядел еще более красивым.

— Ваше величество?

— Хочу поговорить с тобой наедине, Даара. Ты не против?

Вообще-то, сам его приход сюда уже означал, что он не боится меня. Не подозревает в скрытом желании подобраться и убить. Но большой вопрос: а убила бы я его сейчас, если бы не проклятие?

— Слушаю.

Он подошел ближе, остановился всего в шаге. Я была высокой, он лишь немного выше.

— Криит, четвертый сын вождя, твой любовник?

Я оторопела от неожиданного вопроса:

— Нет… Но я верная его сторонница и отлично его знаю! И считаю, что…

Императору сейчас не было интересно, что я там считаю про Криита. Уже по гнетущему напряжению было ясно, куда повернет разговор:

— Хорошо.

— Почему?

— Потому что с тех пор, как ты вошла в резиденцию, я думать не мог ни о чем другом — была ли ты его любовницей, прекрасная Даара. И как бы этот факт отразился на моем решении относительно его судьбы.

Я не отступила, когда он приблизился еще:

— Дикая, необузданная, сильная Даара. Не умеющая ни флиртовать, ни притворяться. Тогда скажи другое — есть ли в твоем сердце любовь? Умеешь ли ты вообще любить?

Точно! Хитрая черная лисица! Не зря я их всегда не любила. Ему понравилась Даара — может быть, не своей необычной внешностью, но больше скрытой силой. Корнелий смотрел на нее, как на диковинного зверя, которого привезли из далеких стран: он может разорвать в любой момент, но какое же это наслаждение — подчинить такого зверя. Это только-только назревающая страсть, желание обладать, без тени влюбленности. Император не просто красив — он очень хорошо знает, что красив. Что когда произносит слова так вкрадчиво, то они пробивают женщину до самого нутра. Если она женщина и у нее есть нутро.

Я прижала руку к его груди — одновременно останавливая и создавая между нами первое прикосновение. Он замер, улыбнулся шире. Я сказала уверенно:

— Ты смущаешь меня.

— Тогда почему в твоем голосе нет смущения, Даара?

— Скажи прямо — чего ты хочешь?

— Прямо? — он отвел взгляд. В самом деле красив — в каждом жесте, в каждом повороте головы. — Тогда постараюсь не испугать своей искренностью. Я хочу сковать твои руки и ноги, а потом взять. Как ваши мужчины брали наших девушек. Без жалости. Затем перерезать горло, как делали они.

— То есть в тебе тоже есть месть? — в ужас от откровения я не впала. Даже наоборот, отчасти разделяла его злость. — Почему ты тогда до сих пор этого не сделал?

— Потому что не уверен, что смогу перерезать потом тебе горло. Подобное надо было делать сразу. До того, как я услышал твой голос и разглядел твое лицо. А как это делают бесы?

Он вдруг отошел от меня, тем самым снизив напряжение.

— Как бесы насилуют? Жестоко. Тут ты прав.

— А способны ли они просто заниматься любовью? Или их не возбуждает, если их женщины не захлебываются кровью?

Он склонил голову вниз, но при этом смотрел на меня. Лисицино отродье точно умело обескураживать. Даже у меня от его взгляда что-то внутри встрепенулось. Но я вдруг со всей очевидностью поняла: интерес у императора есть, не зря он тут извивается! И этот интерес можно накалить, чтобы использовать. Кто я здесь, если не чужачка, которой никто не доверяет? Кто я здесь, если стану предметом всех его мыслей? Он прав, флиртовать я не умела. Да это вообще не особенно вписалось бы в характер Даары — а он ждет именно этого: внутренней силы, без грамма фальши. Поэтому можно играть, но не переигрывать:

— Способны. Они способны брать своих женщин так, что стонов сдержать невозможно. Они не знают границ в постели, поэтому многие вещи тебе показались бы странными. Но едино одно — каждый раз, когда меня брал мой мужчина, внизу назревала буря, которая с каждым толчком становилась мощнее. А потом… я кричу и теряюсь в пространстве, а он все вбивается и вбивается, пока не…

— Даара! — воскликнул император. — Ты хочешь меня разжечь?

— Нет, отвечаю на вопрос. Кстати, а ваши женщины умеют доставлять мужчине удовольствие ртом? Когда облизываешь языком…

Он коротко выдохнул — почти стоном.

— Прекрати. В смысле, потом как-нибудь… расскажешь.

В ответ просто пожала плечами. У него даже дыхание сбилось:

— Не будет ли наглостью, прекрасная Даара, надеяться, что когда-нибудь и я стану свидетелем твоей страсти?

Поразительно, что с этого вопроса он начал не сразу. Я улыбнулась — уверенно, с полным осознанием дела:

— В чем здесь наглость? Мужчина хочет женщину, а женщина отдается мужчине — телом и всеми эмоциями. Так было тысячу поколений до нас, так будет и после, — и до того, как он снова шагнул ко мне, добавила. — Но мои эмоции пока мечутся. Ты красив так, что тело отзывается даже на твой голос. Но разуму нужно время.

Он закусил губу. Почему его изображение не чеканят на монетах с закушенной губой?

— Я понял тебя, воительница. Я не умею ждать, но, кажется, готов.

Корнелий уже хотел выйти, но я окликнула:

— Подожди! Храм Алаиды! Капитан Хорес рассказал?

Он обернулся, но взгляд теперь стал другим:

— У нас сейчас просто не хватит сил, чтобы навести порядок повсюду. Когда все закончится, я разыщу тех солдат и накажу. Ты довольна, искательница справедливости для каждого?

Нет. Потому что он лукавил. До защиты храмов у него руки вряд ли когда-то дойдут, если до сих пор не доходили.

— Они станут жертвами для шаманов!

А вот это сработало. Он кивнул задумчиво:

— И правда… Утром же пошлю туда отряд. Девушек переместят пока в более безопасное место и будут охранять.

— И не обидят! — не выдержала я.

— Конечно. Мой приказ с печатью будет на бумаги. За любую насмешку над жрицей — пятьдесят ударов хлыстом. Довольна?

— Довольна! Если ты не обманываешь…

— С рассветом будь в кабинете — служанки покажут где. Сама увидишь, как я подписываю приказ.

— Тогда… спасибо!

Он снова улыбнулся:

— Это называется «аванс», воительница. Ты еще ничего не дала мне, но уже требуешь от меня. Какое-то время я готов терпеть, но не пропусти тот самый момент, когда авансы закончатся.

После его ухода я позволила себе скривиться от омерзения. Он чужестранке соблаговолил даровать защиту для своих жриц в обмен на обещание ласки! Черная лисица тоже обладает самым ценным и блестящим мехом, но попробуй-ка, ухвати ее за шею.