Тальяна Орлова - Стать последней [СИ]

— Откуда же мне знать? Если он умен, то должен надеяться. А он умен.

Я подсела рядом и тоже всмотрелась вдаль сквозь рассветный туман. И без слов ясно, что рано или поздно нам придется спуститься и подойти к городским воротам в надежде отыскать хоть какое-то направление.

Он будто мысли мои прочитал:

— Предлагаю подождать до завтра. Если так ничего и не произойдет, пойдем к страже.

— Согласна.

— Почему ты так смотришь на меня, Тесса?

Я только после вопроса заметила, что не могу отвести взгляда от его профиля.

— Откуда ты знаешь, если сам на меня не смотришь?

Он только на миг на меня скосил глаза и снова уставился вдаль.

— Чувствую. Так почему ты так смотришь?

— Как?

— Будто пытаешься увидеть что-то другое.

— Нет… — я задумалась. — Ничего подобного. Даже наоборот, ловлю себя на мысли, что Реон очень мил, если приглядеться. В нем пока не в полной мере проявилась мужественность, но через десяток лет он будет неотразим.

— Предлагаешь мне протянуть в нем десять лет? Я не против, — Криит усмехнулся, но на меня так и не посмотрел. — Боюсь только, что выбора у меня не будет. Так что не привыкай к этому милому личику.

— Я не о том! Совсем о другом говорю. Я смотрю на этого парня, но вспоминаю твое лицо. Мне почему-то невыносимо тяжело думать, что я больше никогда не увижу тебя настоящего.

— Я вообще ни разу тебя настоящую не видел. Так что не нахожу в этом проблемы.

Его холодные ответы, его отстраненный вид поднимали внутри волну раздражения:

— Криит! Если ты хочешь, чтобы я была близкой, тогда не держи меня на расстоянии!

Он, по всей видимости, опешил от моего резкого тона и наконец-то посмотрел прямо:

— Тесса, разве я не объяснил? Я тебя любую смогу любить. Любую, понимаешь ты такую простую вещь? Ты же каждый раз будешь выискивать приятные черты или рост… или что ты там выискиваешь?

— Я тебя выискиваю! И знаешь, ты ничуть не помогаешь!

Криит вдруг двинулся на меня, взял за плечи, наклонил голову набок. От того, насколько в этом было его и не его одновременно, по спине пробежали мурашки.

— Как я должен помочь тебе, Тесса? Ты когда-то ненавидела меня за то, что я пришел с войной. Теперь я иду вместе с тобой за миром, но этого, похоже, недостаточно, чтобы забыть старое.

— Ты идешь за миром ради меня?

Он грустно усмехнулся и покачал головой:

— У меня без тебя сердце не на месте, но не переоценивай свою значимость. Я никогда не стал бы делать то, с чем не согласен. Ни ради тебя, ни ради кого-то другого.

— И проклятие ты попросил не ради меня?

— Нет. Я посчитал, что это единственный способ добраться до императора и выжить.

Странно, но его ответ меня устроил, хотя я именно так до сих пор и чувствовала. Криит не из тех романтиков, что ради любимой перешагнут через принципы. Он из тех, что ради принципов перешагнут через любимых. И через себя перешагнут — если в самом деле верят во что-то. Именно это сейчас Криит и делал — перешагивал через себя.

— Криит, чтобы достичь мира, нам с тобой не нужно держаться на расстоянии! Близость не помешает, а поможет.

— Вначале да. Тесса, не будь наивной — мысли дальше: на сто, на двести лет вперед, на уродливое тело, на привычку, на тошноту от привычки, на старые обиды, на новые знакомства, на…

Я сама потянулась к его губам. Он отстранился, но хотя бы замолчал.

— И ты думаешь, сын вождя, что я тебя полюбить вообще не способна?

— Я… не знаю. Когда-нибудь, может быть.

Мне было и смешно, и грустно. Но и думать о настолько глубоких материях попросту надоело.

— Слушай внимательно, сын вождя. Я понятия не имею, люблю я тебя или нет. И до твоих шаманов, которым до всего есть дело, вообще такого вопроса себе не задавала — а они, если я хоть что-то понимаю, могут читать только осознанные мысли. Откуда им знать то, что я сама еще не осознавала, а? Нет-нет, слушай внимательно, не смейся! Это порыв! Не смейся! Так вот — может быть, мне нужна твоя помощь? Может, нужна твоя близость… я понятия не имею! — я терялась в мыслях, но не могла остановиться. — Но зато знаю наверняка — сейчас ближе тебя у меня никого нет. И дело точно не в твоем теперешнем лице… Криит, ну почему ты смеешься?

Он вдруг обхватил мое лицо ладонями:

— Смеюсь, потому что вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Но мне нравится весь этот бред до последнего слова.

— Я… ну, может, и у меня без тебя сердце не на месте? Это называется любовью? А может, никогда любовью не станет?.. Но точно знаю, что всегда буду скучать по тебе настоящему, но захочу узнать тебя будущего. А вдруг у меня вообще все иначе устроено? Вдруг я буду влюбляться в тебя всякий раз по-новому? Но мне нравится все, что ты делаешь и говоришь — когда этого будет достаточно?

— Сумасшедшая, — он улыбался, смеялся тихо в сторону, а потом снова смотрел на меня. — Тесса, перестань, такую тебя я просто не выдержу.

— Так не держись больше, Криит! Разве ты не видишь, что твой контроль ни тебе, ни мне не нужен?

Он вдруг поднял глаза к небу, но размышлял всего миг:

— А иди оно все к твоим злым духам…

И поцеловал, вынуждая меня рассмеяться прямо в его рот. Он тоже не мог перестать улыбаться, но толкнул меня назад и сразу навис сверху. Дразнил, целуя и отстраняясь. Заставлял обхватывать его и прижимать к себе, выдыхать недовольно на очередном расстоянии. Я сама выгибалась к нему, уже не в силах выносить это мучение. Но Криит будто твердо вознамерился не спешить.

Он целовал меня в шею, бережно стягивал рубаху, потом штаны. Снова целовал — и не позволял в той же мере отвечать ему. Ощущения от его касаний были непривычными — руки не такие сильные, но такие же быстрые. Криит перехватывал меня за запястья и отводил от себя, как если бы хотел заставить меня умолять. Я была готова умолять. Особенно когда на незнакомом лице глаза лукаво щурились, а зубы закусывали нижнюю губу добела, словно Криит сам едва сдерживался, но продолжал мучить нас обоих.

Я все же ладонями пробиралась под его безрукавку, успевала пройтись по коже и ощутить, как он дрожит от прикосновений, а потом снова смеется и отстраняется.

— Криит, да что же ты делаешь? — возмущалась я. — Почему так медлишь?

— Я… Ты будешь смеяться… — он изобразил смущение, но смущенным при этом выглядеть не стал. — Кажется, у меня раньше не было женщин. Что-то уж слишком сильно я реагирую. Меня всего трясет… как от болезни.

Вырвался нервный смешок:

— Ничего, четвертый сын вождя. Я стану для тебя первой женщиной, и, кажется, добрыми духами предсказано, что последней. Так что я прощаю твою неумелость.

Он рассмеялся и, наконец, позволил снять с него одежду. Непривычный. Другой. Но совсем не чужой.

Надо признать, что вся «неумелость» его проявлялась лишь в слишком явных реакциях на каждое мое движение, но ни в поцелуях, ни в ласках ее и в помине не было. Я закрывала глаза, забываясь, потом открывала — и снова удивлялась, что целуют меня не губы беса, что мою грудь сжимают не руки воина. Когда он коснулся языком соска, то я уже не выдержала и подалась бедрами на него.