Эль Бланк - Институт фавориток

— Что за игру вы затеяли, ат’Шон?

В голосе пусть скрытое, но все же возмущение. И взгляд, которым он одаряет меня, тоже не светится одобрением. Вот только обвинить меня Атис ему не позволяет.

— Боюсь, что начал ее вовсе не я.

Он скользит пальцами по коммуникатору, активируя какую-то программу, и по помещению разносится знакомый язвительно-трагический голос:

— Цессяне гнусно решили захватить власть, уничтожив императора, и, чтобы отвести от себя подозрение, вынудили меня быть посредником в своих переговорах с пиратами…

— Это ложь! — Бледное лицо Монта багровеет, и он вскакивает со своего места, опираясь ладонями о столешницу. — Где этот… этот… — задыхается от негодования, не находя подходящих слов. — Я его удавлю собственными руками!

Его кулаки сжимаются, сминая лежащие на столе листы бумаги, а затем их скручивая, словно цессянин уже чувствует под своими пальцами шею иперианина.

— Успокойтесь, ли’Тон, — спокойно реагирует на это Атис. — Истинное положение дел мне известно. Никто не собирается вас обвинять, в противном случае эта запись уже давно была бы обнародована. Что касается Джаграса Гун он’Ласта, то он будет находиться под арестом на моем корабле до судебного разбирательства.

— Зачем же… — непонимающе встряхивает беловолосой головой альбинос, опускаясь обратно на сиденье.

— Хотел убедиться в том, что вы цените справедливость в той же степени, в которой отстаиваете свою невиновность.

— Говорите. — Монт прищуривается, откидываясь на спинку кресла.

— Джаграс сделал все, чтобы Дейлина приняла предложение вашего сына, не имея иного выбора. Думаю, что вы об этом догадывались, но посчитали несущественным, потому что наследница была свободной.

— Допустим, — уходит от прямого ответа король. На мгновение его глаза находят меня и вновь возвращаются к леянину.

Взгляд холодный, неприятный, осуждающий. Видимо, король уже понял, к чему ведет его оппонент, и моя роль в этом ему не нравится. Я невольно ежусь, а в душе вновь рождаются опасения, которые уже почти исчезли. И тут же чувствую уверенное, успокаивающее пожатие, потому что Атис накрыл мои судорожно сжатые ладони своей рукой, продолжая разговор с цессянином.

— Как видите, сейчас ситуация в корне иная. Сомнительно, чтобы принц своевременно информировал вас обо всех нюансах отношений, которые были между ним и Дейлиной, но о том, что влечения к нему у девушки нет, вы все же в итоге узнали. Так что вас не должно удивлять, что между нами возникли взаимные чувства.

— Я вижу, что вы, ат’Шон, ловко воспользовались тем стечением обстоятельств, о которых вам стало известно, — презрительно кривит губы Монт. — И наглядно продемонстрировали поведение, недостойное вашего королевского статуса. Вы спровоцировали влечение у девушки, прав на которую у вас нет.

— Мне казалось, вы прозорливее, ли’Тон, — возвращает ему упрек леянин. — И умеете делать правильные выводы.

— И в чем же я ошибся? — Белые брови поднимаются с явной издевкой. — В том, что вы нашли способ прибрать империю к рукам, соблазнив наследницу и рассчитывая на свадьбу с ней после того, как Атиус откажется от нее как от фаворитки? Так это очевидно.

— Очевидно ровно в той же степени, в которой вы причастны к гибели Ит Мун ро’Лона и его жены, — холодно отчеканивает Атис.

— Хорошо. — Монт поднимает руки, демонстрируя, что аналогию понял и готов пойти на уступки. — Допускаю, что вы действовали, не имея умысла. Верю, что удачно для вас сложились обстоятельства. Однако Дейлина — фаворитка моего сына. Надеюсь, вы не станете отрицать того, что, вступая с ней в личные отношения, вы, пусть невольно, — он снова умышленно делает оговорку, — но нарушили закон?

— До момента приглашения на второй свадебный танец либо отказа от такового в случае, если данный отказ объявлен любовником официально или сам танец становится невозможным по факту отсутствия возможности его провести, фаворитка остается свободна в определении личных предпочтений. Об изменении уровня либо объекта влечения она обязана сообщить своему любовнику, чтобы тот принял правильное решение о рациональности второго танца, — явно цитирует статью леянин. — Так что закон нарушил не я, а ваш сын. Или вы до сих пор считаете, что последний инцидент, который произошел с Атиусом, — несчастный случай?

— Объяснитесь.

Король хмурится, сцепляя пальцы в замок, а я начинаю понимать, что невозможность отказаться от любовника, о которой все мне говорили, вовсе не означала, что я не имела права просить Атиуса или даже настаивать на том, чтобы он отказался от меня сам. То есть запрет на отказ — всего лишь способ пощадить гордость и самолюбие мужчины, не сумевшего удержать на должном уровне влечение к себе у девушки. А такое явление не редкость, если сексуальному контакту не предшествует танец, ведь в этом случае привязка неизбежно начинает угасать. В общем, мужчине нужно быть очень-очень хорошим, заботливым и постоянным любовником, чтобы сохранить верность своей партнерши. И этот самый запрет на огласку нужен лишь для того, чтобы другие не знали истинного положения дел и считали, что мужчина просто избавляется от надоевшей ему фаворитки, делая это по собственной инициативе.

Вот ведь как однобоко могут иногда трактоваться законы…

— В тот день Атиус Рэль ли’Тон, вероятно думая исключительно об интересах империи и заботясь о том, что ей необходим император, не прислушался к словам Дейлины, которая свое мнение ему сообщила. Забыв о недопустимости применения силы, принц в грубой форме вынуждал девушку с ним танцевать. По этой причине он и был укушен шигузути, а наследница обратилась ко мне за помощью.

С неприятным скрежетом ножки резного кресла, в котором сидел Монт, прокатываются по полу, когда альбинос резко встает и, оттолкнув мешающий ему предмет мебели, уходит к оконному проему. Лучи закатного Бокуса, уже не слепящие, искаженные атмосферой, окрашивают его белоснежный костюм в желтые и зеленые оттенки. Король долго стоит молча, сложив руки на груди, глядя на городской пейзаж, которым и я любовалась, когда впервые попала в этот кабинет.

Мне сложно представить, о чем именно цессянин думает. Возможно, вспоминает свое прошлое, подробности которого мне так и не удалось узнать. Или же выстраивает новый план, чтобы вернуть себе утраченные позиции и отнять меня у удачливого соперника сына. Да я в общем-то и не пытаюсь постичь суть его размышлений, просто пользуюсь маленькой передышкой, чтобы улыбнуться Атису и показать, что я его люблю и ему доверяю.

Наконец король поворачивается к нам.

— Дейлина?

На меня испытующе смотрят бледно-сиреневые глаза, требуя подтверждения или же опровержения обвинений. И я альбиноса не разочаровываю.