Екатерина Федорова - Жена Берсерка

— Та женщина — служит Красаве.

Она махнула рукой, указывая на сидевшую сестру. Распорядилась:

— Отпустить ее. К хозяйке.

И добавила, тут же перейдя на родную речь:

— Иди сюда, Неждана.

— Так эта мерзавка здесь? — изумилась Красава. — А ведь я за утренней снедью ее посылала. К тебе, что ли, побежала? Ах ты…

Забава молча на нее глянула — и сестра замолчала, словно осеклась. Воины, обменявшись парой тихих слов, вытолкнули Неждану к нарам, где сидела Красава. Но один из них тут же шагнул вперед, замер в шаге от Забавы. Смотрел на Неждану, не отводя от нее взгляда…

Вот и хорошо, подумала Забава. Будет кому подтвердить ее слова — если… нет, не если, а когда Харальд начнет спрашивать о том, что случилось. Почему рабыня, которую он отдал в услужение Красаве, вдруг начала прислуживать его жене.

Она подавила вздох, тихо попросила:

— Встань, Красава.

Та поднялась. Прошипела, зло глянув на Неждану:

— Что, нажаловалась? Хочешь с сестрой меня поссорить, гадюка?

Неждана выслушала ее, покорно опустив глаза. Забаватоже слушала, вспоминая, что сказал когда-то ей Харальд — "а началось все с тебя, Сванхильд… с твоей жалости к тем, кто ее недостоин".

Тут тоже все началось с нее. Не бегай она к Красаве, не показывай, что не помнит зла, что по-прежнему считает ее сестрой — может, та и не стала бы зверствовать. Огляделась бы вокруг, попыталась бы с людьми жить по-человечески.

— Поссорить нас эта гадина хочет, — с напором сказала Красава. — И я тебе вот что скажу, Забава — мне сам ярл Харальд велел ее наказывать. Даже бить. На нашем языке приказал, не на чужанском. Ради меня выучил. Мне не веришь, вон ее спроси.

Она кивнула на Неждану. Забава глянула на рабыню в упор, спросила удивленно:

— Правда?

Рабыня, помедлив, кивнула. И опустила голову.

Забава вдруг задохнулась.

Это что же получается, подумала она. Сам Харальд… но почему?

Сейчас нужно делать то, зачем сюда пришла, решила она наконец. И сказала — осторожно подбирая каждое слово, потому что такого никогда и никому не говорила:

— Помучила девку — и хватит, Красава. Зря я к тебе ходила…

— Так ты что, попрекать пришла? — каким-то медовым голосом спросила Красава.

Забава качнула головой.

— Не попрекать. Сказать, что больше не приду. И вот еще что — сейчас ты при всех повторишь за мной слова. Чужанские. Чтобы и чужане, которые тут стоят, их слышали…

Красава нахмурилась.

— Что за слова?

— Я скажу, — Забава вдруг поразилась — до того спокойно ей стало сейчас.

Словно на горку боялась взойти — а тут раз, и уже взошла.

— Ты на местном наречии скажешь при чужанах, что ты эту рабыню не хочешь — и гонишь ее от себя. Что отказываешься от нее.

Красава ощерилась.

— Не дождешься. Муж твой милость мне оказал — а ты ее отнять хочешь? Чтобы я сама от его заботы отказалась? Не на ту напала. Ищи кого подурней.

Забава одно мгновение смотрела на нее.

И разом вдруг все навалилось — те воспоминания, которые она почти забыла, растворившись в счастье и в бедах, которые переживала с Харальдом. Как Красава ее пинками потчевала, пока плыли сюда. Как обещала, что пожалуется чужанину, хозяину корабля, и тот бросит ее своим воинам на потеху…

Не будь этой девки, Нежданы, может, Забава и не позволила бы себе это вспоминать. Потому что ее судьба вознесла — а Красаву, что ни говори, скинула вниз. Из любимой дочки, жившей в богатом дому, сделала рабыней. Без дома, без защиты, без отца с матерью…

— Меч, — сказала вдруг Забава ломким, звонким голосом — и на нартвегском. Протянула руку к чужанину, стоявшему в шаге от нее, не глядя, снова потребовала: — Меч.

— Зачем тебе, Кейлевсдоттир? — изумленно спросил тот. — Если что надо, ты только прикажи…

— Меч, — повторила Забава.

И наконец посмотрела на нартвега. Попросила, вдруг смутившись:

— Пожалуйста. Ненадолго. Я потом возвращать.

Красава, заподозрив что-то неладное, медленно сделала шаг по проходу, удаляясь от нее. Нартвег глянул в ее сторону — и вдруг выхватил из ножен на поясе, спрятанных под плащом, длинный кинжал. Сказал, протягивая клинок рукоятью вперед:

— Тут и этого хватит. Не поранься, Кейлевсдоттир.

Забава развернулась к Красаве с кинжалом в руке. Сказала уже на своем наречии:

— Ради себя не стала бы. Не будь тут замешан Харальд, тоже не стала бы…

Оправдываюсь, мелькнула у нее стыдная и короткая мысль. Красава безоружна — а она-то стоит с кинжалом в руках…

Но не бить же Красаву при всех, и тоже головой о нары? Одна надежда запугать, чтобы сказала нужные слова.

Иначе Харальд может снова послать Неждану к ней. Он всегда поступает по-своему. Вон и Красаву с больной рабыней тогда выпорол. Хотя она просила их пожалеть.

А так выйдет, что Красава сама отказалась. При стражниках.

— Да ты что, Забавушка… — испуганно выдохнула Красава.

И вдруг рванулась в дальний конец рабского дома. Нартвег рядом что-то пробормотал, один из мужиков, стоявших за ним, перепрыгнул через нары, оказавшись во втором проходе. Понесся туда же, куда побежала Красава.

— Нет, — крикнула Забава. Оглянулась на нартвега, потребовала: — Верни. Не надо.

И подумала, стискивая рукоять — еще не хватало, чтобы она стражников на бабу натравливала. И так стыдно до того, что щеки горят. И шею сводит от противной судороги…

Мужик что-то крикнул, убежавший вернулся. Забава вздохнула. Сказала громко, на весь рабский дом:

— Иди сюда, Красава. Скажешь несколько слов, и все. Иначе я сама я пойду за тобой. Побереги личико. А то ведь попорчу. Возвращайся.

— Хочешь, я ее приведу? — громким шепотом предложила вдруг Неждана.

Забава глянула на рабыню с жалостью. Подумала — ох и рискует девка. Видать, допекла ее Красава.

— Ты тут стой. Мало ли как оно потом повернется.

Красава все не приходила, и Забава шагнула вперед. Один из стражников снова вскочил на нары, пробежался, спрыгнул в проход уже перед ней.

— Так надо, — прогудел над ухом нартвег, шедший следом. — Тут темно, вдруг баба нападет…

Красава попыталась выскочить во второй проход — но чужанин, что шел перед Забавой, перепрыгнул через нары. И перерезал ей путь.

Красава замерла на месте, в полутьме. Отблески далекого светильника высвечивали лоснившийся нос, гладкий лоб, широко распахнутые глаза.

Надо собраться, лихорадочно подумала Забава. Пригрозить Красаве так, чтобы поверила — если не сделает, как ей велят, потом пожалеет.

Ненавидь, но не позволяй себе бояться…

— Повторяй за мной, — низким и каким-то чужим голосом приказала Забава.

А потом заявила уже на нартвегском:

— Я эту рабыню не хочу. Отказываюсь от нее.

Красава кое-как повторила сказанное, нещадно коверкая слова.