Екатерина Федорова - Жена Берсерка

— Отметина на лбу у тебя от моего брата?

Та оступилась, шагнув последний раз — и замерла.

— Нет. От Краса…

— От Кресив, — оборвал ее Харальд. — Рассказывай, как и где ты наткнулась на моего брата.

— Он подстерег вчера вечером у бани, — безжизненно ответила рабыня. — Схватил сзади. Я случайно дернулась… я не хотела.

Харальд едва слышно фыркнул. Но сказал холодно:

— Дернулась ты случайно, но метко. О том, что было — забудь. Никому ни слова. Брату я уже запретил к тебе подходить. А тебе я запрещаю выходить из рабского дома после того, как стемнеет. Передай это Кресив. Служить по-прежнему будешь ей. Ступай.

Рабыня, наклонив голову, обошла его и послушно двинулась вперед. К рабскому дому.

В этот момент из-за угла хозяйской половины показалась Сванхильд. Похоже, его жена уже успела что-то надумать. И Харальд, усмехнувшись, торопливо зашагал в другую сторону. К фьорду.

Порог рабского дома Неждана переступила через силу. Подошла к Красаве, махнула ей поклон. Сказала, пряча глаза, на которых уже выступили предательские слезы:

— Хозяин обратно к тебе прислал, Красава Кимрятовна. Но велел, чтобы я, как стемнеет, во двор не выходила…

— Да я и сама тебя не выпущу, — прошипела Красава, поднимаясь с нар. — Глаз с тебя теперь не спущу, потаскуха. Ну-ка подойди поближе, поговорю с тобой по-свойски…

Неждана покорно шагнула вперед. Подумала, глотая слезы — вот и все. Мелькнула надежда, да лишь поманила…

И растаяла.

Ну и хитрый же, возмущенно думала Забава, идя к рабскому дому. Все у него не просто так, а с подковыркой. И как теперь быть? Неждану жалко, но наказывать Красаву…

Все хочет сделать меня такой же, как он сам, с горечью решила Забава. Хотя нет, скорее такой, как Гудню и Тюра.

И как быть? Красава после порки еще не оправилась. Как такую наказывать?

Забава вздохнула и зашагала к рабскому дому еще быстрей.

Вошла она туда вовремя. Красава уже успела сдернуть с головы Нежданы платок — и вцепилась в одну из кос, пригнув девку вниз. Увидев сестру, разжала пальцы, сказала с довольной улыбкой:

— Что, Забавушка, не по-твоему вышло? Не забыл меня ярл Харальд, не оставил без милости. То-то ты снова прибежала. А обещалась-то — больше не приду. И рабыню мне назад вернули, в услужение…

Ох и глупая же, как-то устало подумала вдруг Забава. Только об одном и помышляет — о Харальде. А тот Красаву лишь использует, причем без сожаления, как жердину какую.

И все, чтобы загнать ее саму на ту дорогу, которую он наметил для нее. Чтобы она стала как Гудню, как Тюра, как женщина Нартвегра…

Забава шагнула вперед, к Красаве. Стражник за спиной что-то проворчал, встав к ней вплотную. Она, не обращая на него внимания, ответила:

— Да, ярл Харальд велел, чтобы Неждана тебе прислуживала. Но я, Красава, теперь буду приходить сюда дважды в день. Чтобы посмотреть на Неждану. И если увижу на ней синяки, если она пожалуется на тебя еще раз — я схожу на кухню и прикажу, чтобы тебе не давали еды. Совсем, Красава. Я могу, я здесь вроде как хозяйка. И жена ярла.

Она замолчала, удивляясь себе самой — до чего ж жестоко сказала. Потом поспешно добавила:

— А Неждану сама кормить буду. Два раза в день стану приносить ей еду — и есть она будет у тебя на глазах. Хорошо подумай, Красава. Нужно ли такой злой быть?

— Да если я прикажу, она и куска в рот не возьмет, — огрызнулась Красава.

Но как-то растерянно. И неуверенно.

Забава вздохнула. Нет, не выходило у нее с сестрой по-доброму.

— Если ты такое прикажешь, — пригрозила она. — Я у стражников опять возьму тот малый меч, что сегодня тебе показывала. Только на этот раз, Красава, я тебя догоню. А чтобы ты мне поверила…

Говорить то, что следовало сказать, не хотелось, но Забава глянула на Неждану — и решилась.

— За то, что ты Неждане лоб рассадила, сегодня до вечера есть не будешь. Я сейчас схожу на кухню и распоряжусь. Заодно и миску с едой принесу, но не для тебя. И только тронь девку пальцем — ночью потом ляжешь спать голодная. На кухне, пока я вечером туда не зайду, и не распоряжусь, еды для тебя не дадут.

Она повернулась к сестре спиной, зашагала вперед. Но уже у двери обернулась.

Красава замерла на месте, глядя на нее и неверяще, и ненавидяще. На вскинутых к груди руках пальцы согнулись крючьями…

Спустившись на берег, Харальд выбрал себе лодку — и погреб к выходу из фьорда. Ясеневые древки привычно поскрипывали в уключинах. Навстречу суденышку катились со стороны моря темно-синие волны, колюче поблескивая под солнцем…

Он греб до тех пор, пока заснеженные скалы у входа во фьорд не остались позади. Только потом вытащил весла из уключин, побросал их на дно лодки.

И, перегнувшись через борт, позвал:

— Ермунгард.

Сзади в другой борт тут же плеснула крупная волна — а потом перед носом лодки всплыл конец огромного хвоста. Двинулся, рассекая волны, на ходу сминаясь в торс — крупный, темный, с утолщенной шеей…

Но человеческий. Рот открылся, едва прорезавшись.

— Сын…

— Я хочу спросить о том, как менялись твои сыновья, — быстро сказал Харальд.

Все-таки Мировой Змей явился сегодня по зову без жертвы — и неизвестно, на сколько его хватит.

— Те, которые у тебя были. Ты должен об этом что-то знать. Прошлой ночью я потемнел в своей постели…

— Ты первый, кто задержался на земле так надолго, — скрипуче ответил Ермунгард. — Остальных ничего не держало, они ушли вовремя… ты сам решил остаться. Сам и узнаешь, что с тобой случиться… в кого ты превратишься. Хорошо, что пришел. Я ждал тебя, даже хотел… хотел выйти на берег, когда стемнеет. Там, где ты живешь — или там, или рядом… вчера ночью прошла охота. Дикая охота Тора. Водана, как его зовут германцы…

И все вопросы, которые Харальд хотел задать, разом вылетели из головы. Он подался в ту сторону, где темно-серым столбом торчал из воды Ермунгард, потребовал:

— Рассказывай. Все, что знаешь.

— Здесь этого раньше не было, — прошипел родитель. — Это в германских землях, там Тора почитают больше прочих богов. И на его охотах всегда бывают люди. Хотя бы один человек. Потом остаются тела… или остатки тел…

Все боги, мелькнуло у Харальда, берут человеческие жертвы. Что светлые, что темные.

— Тор никогда не приходит просто так. Кто-то должен позвать… он получает силу, убивая… иногда оставляет дары.

— Что за дары? — быстро спросил Харальд.

— Не знаю… но помни — где-то там, рядом с тобой, есть человек, побывавший на дикой охоте. И у него… у него может быть дар от Тора… больше ничего не знаю… не чувствую.

Голова родителя начала оплывать. Харальд с непроницаемым лицом быстро вернул весла на место — и погреб к крепости.

Выпрыгивая на обледеневшие камни берега, он уже знал, что нужно делать. Посадить пару человек на лошадей, взять несколько псов — и прочесать леса в окрестности Йорингарда.