Екатерина Федорова - Свадьба Берсерка

На этот раз багровые сполохи наложились на темноту перед глазами еще до удара — и исчезли сразу после него.

Сигрид второй раз окатило кровью, но она и теперь промолчала.

Рагнхильд выдернула нож из падавшего тела. Негромко приказала Сигрид:

— Все. Сейчас беги назад. Умойся, поменяй одежду. И жди меня.

— Да, Рагнхильд, — выдохнула сестра.

Потом торопливо убежала, исчезнув в темноте.

Белая Лань, оставшись одна, метнулась за угол. Подхватила оставленные на земле холсты, горшок с жиром, перенесла их к двери — и открыла створку.

В проходе между опочивальнями было тихо и темно. Рагнхильд, держась рукой за стену, дошла до двери, за которой спал со своей девкой Харальд. Нащупала рукой косяк — и приложилась ухом к щели между ним и дверью.

Тишина.

Надо думать, ярл сегодня пришел к своей девке раньше, чем Убби к ней. Тот нынче работал, выкладывая основание для дома в лесу. Потом еще возвращался назад, ел на кухне…

Рагнхильд, оскалившись в темноте, отступила. Тенью вернулась к двери опочивальни Свальда. Приоткрыла ее.

Там, как она и предполагала, теплилась на полке пара горевших светильников. Мужчины никогда не гасят огонь, особенно если убегают, как они считают, ненадолго.

Она торопливо подхватила светильники и вышла. Поставила их на пол, скользнула к печкам, топки которых выходили в проход. Медленно, стараясь не шуметь, убрала заслонки. Чтобы дыму было куда выходить…

Чтобы разгорелось побыстрей — а берсерк унюхал дым лишь тогда, когда будет поздно. Чтобы тяга в печах ускорила пожар.

Рагнхильд вернулась к входной двери, развернула промасленные льняные холсты, кинула их на половицы. И, подхватив горшок, плеснула тюленьим жиром на бревенчатые стены.

Затем на цыпочках пробежалась назад, к двери Харальда. Осторожно задвинула засов. Опасалась услышать скрежет — но его кто-то недавно смазал, так что засов скользнул по петлям с легким шорохом.

Потом Лань отступила к выходу. Подожгла льняные холсты — и выплеснула масло из светильников на стены. Чтобы и оно помогло, и оно добавило жара.

Промасленная ткань занялась тут же, выплеснув чуть дымное рыжее пламеня. Лента огня побежала по холстам, лизнула стены…

Рагнхильд скользнула наружу, прикрыла за собой дверь. И, отыскав копье одного из стражников, подперла им створку — вонзив наконечник в толстые доски и уперев древко в утоптанную землю.

За закрытой дверью вовсю шипело пламя. Пока еще только шипело, набирая силу. Но скоро оно будет гудеть, с ревом пожирая просушенное дерево.

Покончив с этим, Рагнхильд побежала к женскому дому. Отыскала во мраке лаз, ведущий в опочивальню Сигрид, проползла по нему гибкой ящерицей. И распорядилась, вставая на ноги:

— Верни на место дерн. Привали обратно доску. Испачканную одежду спрячь в подпол. Завтра, когда затопят печи, сожжешь ее. Сразу после меня положи на место половицы, потом ложись в постель…

— Как ты думаешь, у нас все получится? — шепотом спросила Сигрид, прижимая к груди сложенные вместе ладони. Добавила с восторженным придыханием: — Какая же ты смелая, сестра.

— Будем надеяться, что к утру хозяином в крепости станет Свальд, — тихо ответила Рагнхильд. — Дай мне одно из твоих старых платьев.

Она содрала с себя одежду, обтерлась чистым краем плаща — грудь, живот и руки были сейчас мокрыми от крови. Потом запихнула снятое тряпье под половицы, рядом с черной дырой лаза, ведущего внутрь дома, к опочивальне на той стороне.

В кувшине после Сигрид еще оставалась вода. Рагнхильд быстро, как могла, умылась над ведром, смывая с себя кровавые разводы. Приняла холщевое полотенце из рук Сигрид, которая успела поставить на место доску с той стороны лаза, прикрыла дыру под ней дерном — и вернулась.

Уже натягивая платье, Рагнхильд сказала:

— Я пошла. Скоро начнут кричать.

Затем она скользнула в лаз. Сигрид тут же положила на место половицу, спрятав дыру, в которой исчезла сестра.

На этот раз у Рагнхильд не было времени прислушиваться, о чем болтают стражники у ее двери. Она проползла под половицами прохода, встала на ноги в опочивальне Ингеберг. Залезла в следующую дыру — и выбралась уже в своей опочивальне.

Убби храпел на кровати, Ингеберг, скорчившаяся рядом с ним, вскинулась, заслышав шорох и скрип половиц. Тут же молча встала, подошла к сестре, по пути натягивая платье.

— Все потом, — почти не разжимая губ, прошептала Рагнхильд. — Сейчас уходи.

Она скинула платье, положила на место половицу — и скользнула на свое место рядом с Убби.

Подумала — вот-вот должны начать кричать…

И замерла на кровати в ожидании.

Как только из-за бревенчатых стен послышались крики, Рагнхильд толкнула Убби в плечо. Вскрикнула тревожно:

— Убби, просыпайся. Опять что-то случилось.

Ее муж что-то промычал — и продолжил храпеть. Ничего, подумала Рагнхильд, поднимаясь с кровати и подходя к оконцу. Стражники у двери опочивальни знают, что Убби сначала зашел к молодой жене, а через какое-то время потребовал эля. Его сонливость, когда он наконец проснется, спишут на усталость новобрачного и крепкий эль…

Она распахнула ставню.

Вскоре отсветы пожара начали лизать дома по ту сторону дорожки. В крепости закричали, к главному дому побежали люди…

Забава проснулась от кашля. В горле першило, в висках билась колючая, давящая боль.

А по опочивальне метались яркие отсветы. Плыл дым — лентами, темными клоками.

Горим, мелькнуло у нее в уме. Забава вскинулась, садясь. Повернулась, краем глаза разглядев спавшего рядом Харальда…

По стене, выходившей в проход, и по простенку над изголовьем кровати танцевали языки пламени. Бревна обугливались прямо на глазах.

А над головой вовсю трещало и гудело — пламя уже шло по потолку, набирая злую силу.

— Харальд, — крикнула Забава.

И вцепилась ему в плечо, затрясла.

Харальд проснулся как-то сразу — спокойно, без дерганья, вроде как и не спал, а просто лежал с закрытыми глазами. Глянул на нее, тут же одним движением взмыл с кровати, на ходу разворачиваясь и осматриваясь.

И тоже закашлялся.

Забава, задыхаясь, уже ковыляла по опочивальне, отыскивая одежду, которую Харальд стащил с нее прошлым вечером, а потом куда-то зашвырнул.

Хоть пожар и разгорался, заливая покой светом, ей казалось, что становится все темней. Кашель рвал грудь, боль в голове нарастала, била молотом. Половицы и бревенчатые стены опочивальни качались перед глазами, расплывались…

Но одежду Забава все-таки нашла — на полу возле одного из сундуков. Подобрала, начала выпутывать рубаху из шелкового свертка, в который руки Харальда превратили ее одежду.

Но тут он налетел сзади. Выдрал у нее из рук тряпье, накинул ей на плечи покрывало и дернул за собой.