Екатерина Федорова - Невеста берсерка

— И сама пришла за тем же? — проворчал он.

Но тут же подумал — такую смелость нельзя не уважать… и даже интересно становится, что она опять задумала.

— Я пришла поговорить с тобой, — просто ответила Рагнхильд. — Одно дело — изнасиловать женщин, взяв крепость… это делал мой отец, делали и мои братья. Другое дело — решить, что с ними делать потом. Рабыни из моих сестер выйдут неважные. К черной работе они не приучены.

Она замолчала, глядя на него кротко, влажным взглядом.

— И что ты предлагаешь? — не выдержал наконец Харальд. Покосился на свой драккар.

На берег по сходням уже свели Кресив и старуху-славянку. И если насчет первой ему нужно было отдать кое-какие распоряжения, то со второй он хотел поговорить.

— Наша родня найдет людей, которые возьмут их как свободных наложниц, — объявила Рагнхильд. — Мои сестры молоды, красивы. Думаю, кто-нибудь из простых людей даже захочет взять их в жены. То, что было, забудется. Рано или поздно. А мои сестры все равно останутся дочерями конунга. Их дети будут внуками конунга. Для незнатных людей это — большая честь…

Вот и хорошо, подумал Харальд. Несколько раз на глаза ему уже попадались девки, с трудом ковыляющие по двору. И если о них есть кому позаботится — пусть убираются.

Конечно, по весне можно было отвезти их на торжище в датские земли, продать там купцам с юга. Но ему этого делать не хотелось. Одно дело — позволить хирду получить свое после драки, другое — после всего еще и торговать этими девками…

— Согласен, — нетерпеливо сказал он. — А для себя что ты хочешь тут получить, Рагнхильд Белая Лань? Такие, как ты, не могут не думать о себе.

И тут она его удивила, сказав:

— Мне, как и моим сестрам, родня найдет мужа. Или человека, которому я стану наложницей. Позволь мне пока пожить в женском доме твоей крепости, вместе с моими сестрами. На время, пока не найдется тот, к кому я уеду…

Харальд молчал, глядя на нее.

Ее рассказ о побеге и убитой ей наложнице Гудрема оказался правдой — это подтвердил Убби. И тогда, в бане, Лань не врала. Она не была подослана к нему Гудремом…

Но почему-то каждый раз упрямо лезла к нему.

— Не боишься? — коротко спросил наконец Харальд. — Если мои воины начнут ронять слюни, глядя на тебя, я их вытирать не побегу. И охранять тебя не стану.

— Ну, может, один из них и станет моим мужем, — ответила она.

— Даже так… — насмешливо протянул Харальд. — Не ярл, обычный воин?

Рагнхильд вдруг вскинула голову. Объявила громко — на весь берег:

— После того, как ты взял Йорингард с одним хирдом, ты уже не можешь быть просто ярлом. Теперь ты — конунг Харальд, Харальд Кровавый Змей, как тебя уже назвали люди. И если сам ты не назовешься конунгом, они сделают это за тебя. Ну а те, кто поведет в бой хирды при новом конунге, рано или поздно сами станут ярлами…

Харальд нехотя улыбнулся.

— Так ты решила сама сделать для себя ярла, Рагнхильд? Слепить его из простого викинга? Хорошо, оставайся. А я посмотрю, как это тебе удастся.

Он прошел мимо нее, спеша к Кейлеву, стоявшему возле драккара. Покосился на Убби, замершего рядом со стариком и жадно глазевшего на Рагнхильд.

Подумал — попадись она Убби и его людям в тот день, разделила бы судьбу своих сестер. Но ей повезло. А безумие того дня кончилось.

Хотя Рагнхильд, пожалуй, смогла бы выкрутиться даже тогда…

— Вот эту, — приказал Харальд Кейлеву, с ходу махнув рукой в сторону Кресив, — поселишь в покои рядом с моими. Обыщи все сундуки в Йорингарде. Самые дорогие платья — ей. Лучшие плащи — тоже ей… и чтобы еду этой бабе приносили только на серебряных тарелках. Как мне. Приставь к ней двух рабынь. Но не славянок. Чтобы не могли с ней болтать.

— Как скажешь, ярл, — Кейлев посмотрел в сторону красивой рабыни уже по-другому. Неужели ярл устал от своей светловолосой, пока его самого не было в Йорингарде? Или случилось что-то еще?

Вот и ладно, подумал Харальд, отступая от Кейлева. Пусть все смотрят на красавицу Кресив, каждый день гуляющую по двору в роскошной одежде — и видят, кого выбрал для себя ярл. Надо будет еще набрать золотых безделушек из казны Гудрема, и дарить их Кресив по одной.

Чтобы все понимали — вот его избранница. Он с ней щедр, и он ей открыто благоволит.

А девчонка пусть ходит в платье простой рабыни. Никакого золота — во всяком случае, пока он не покончит с Гудремом. К тому же она сама отказалась и от шелков, и от украшений…

И все это он теперь использует, чтобы отвлечь от нее внимание.

Конечно, болтать будут все равно, особенно рабыни. Возможно, даже те, кого он приставил к Добаве. Если, конечно, осмелятся. Но слова рабынь — одно, а блеск золота на плечах и высокой, налитой груди Кресив — совсем другое.

Главное, чтобы темноволосая выходила во двор в середине дня. Так, чтобы все ее видели. А Добава — или утром, или вечером. Но всегда в разное время.

Харальд довольно шевельнул бровями. По губам скользнула тень улыбки.

Маленя, со страхом смотревшая на подходившего ярла, задышала ровней. Вроде бы не сердится, даже чем-то доволен.

— Ты, — негромко бросил ей ярл Харальд, — иди за мной.

Он зашагал к главному дому, старуха заковыляла следом.

Дорожка, ведущая к воротам крепости, сейчас была пуста. Все, кто высыпал на берег встречать пришедший драккар, уже разошлись — или отсыпаться перед стражей, или поглазеть на Рагнхильд, идущую к женскому дому.

Так что Харальд, не боясь, что его услышат чужие уши, бросил через плечо:

— Знаешь, почему я тебя не убил, несмотря на твою болтливость? И почему велел привезти сюда?

Бабка Маленя, припомнив, что проговорилась Забаве о привычке ярла убивать своих баб, оступилась на камне. Сказала, заикаясь от страха:

— Не… не знаю, ярл.

Харальд остановился, развернулся, окинув взглядом фьорд. Тот лежал между скал широко раскинутым куском серо-голубого шелка. По небу бежали частые облака — быстро, торопливо.

Погода меняется, подумал он. К вечеру на море будет шторм. Возможно, Кейлев не сможет завтра уйти в Хааленсваге.

Старуха замерла на полушаге, согнувшись в поклоне.

Может, запретить ей учить Добаву языку, мелькнула у Харальда мысль. Чем меньше девчонка знает — тем меньше морщится. И тем меньше проявляет непослушание.

С другой стороны, может, если она начнет его понимать, ему удастся хоть что-то ей втолковать? Там, в Хааленсваге, когда он пригрозил, она вроде бы поняла. И даже на какое-то время присмирела.

А потом смотрела на него с жалостью… Харальд едва успел подавить вылезшую на лицо улыбку. Совершенно ненужную сейчас. Сказал строго:

— Ты мне нужна, чтобы девчонка уяснила — она должна меня слушаться. Постарайся втолковать ей это. Говори Добаве об этом с утра до вечера… и еще кое-что. Если она начнет спрашивать тебя о том, что случилось здесь в крепости, когда я ее захватил — ты ничего не знаешь. Был бой, но ты его не видела. Тебя привезли только сегодня, и ты ничего не слышала. А теперь пошли. Переведешь ей то, что я хочу сказать.