Екатерина Федорова - Невеста берсерка

Харальд послал одного из парней за подносом с едой. Снова открыл дверь женского дома. И прямо с порога разглядел фигуру в дальнем конце прохода.

Завидев его, женщина поспешно юркнула в одну из каморок.

Кресив, подумал Харальд недовольно. Ходит и подглядывает? Впрочем, зла Сванхильд она больше не причинит. Теперь у девчонки есть охрана.

Но нужно все же приказать старухе-славянке, чтобы та объяснила Кресив разницу в ее положении — и положении Сванхильд. Остальное, если темноволосая все-таки решится на что-то, ей объяснят парни, которые будут охранять его невесту.

Сванхильд, пока его не было, успела встать с кровати. Смотрела на него… хорошо, пожалуй. Прямо, открыто, но со смущением. И немного испуганно. Помнила, как он недавно сиял?

— Сказал бы я тебе, — заметил Харальд, подходя поближе. — Но ведь не поймешь. Опять "приказываю"?

Смущения во взгляде прибавилось. И появился испуг.

— Ярл Харальд… не убить рабыня.

И он, вдруг развеселившись, криво ухмыльнулся.

— Не убить. Просишь?

— Прошу, — с готовностью согласилась она.

Потом прижала руки к груди, умоляюще.

— Прошу не убить…

И Харальд уже в который раз подумал — дуреха. Будь на ее месте Рагнхильд, после сегодняшнего уже сообразила бы, насколько она ценна для него. И сейчас приказывала бы, а не просила.

А этой в голову не приходит ценить себя — и то, что она делает с ним.

Он нетерпеливо отбросил руки, прижатые к груди, обнял, притиснул к себе. Пробормотал, склоняясь к ее уху:

— Не убью. Сегодня прощаю. Пусть будет подарок на наш сговор.

Руки тут же нырнули в разрезы платья, задрали, добираясь до тела, прикрытого теперь лишь шелковой рубахой — тонкой, позволяющей ощутить все изгибы и ложбинки. Подхватили под ягодицами, чуть налившимися за последний месяц.

Харальд нажал, заставив тело, укрытое шелком, скользнуть вверх. Сванхильд задохнулась, хватаясь за его плечи.

Он сказал, почти развлекаясь, когда его подбородок уткнулся в ее грудь:

— Вообще-то, Кейлевсдоттир, ты теперь можешь попросить у своего отца защиты от меня. И он должен тебе ее дать — как положено…

Завтра, когда они будут разговаривать через старуху, этого она уже не услышит, мелькнула у него мысль. Но сегодня, пока не понимает, еще можно.

Харальд немного ослабил хватку, позволив Сванхильд снова скользнуть вниз. Но рубаху вместе с платьем придержал, задирая вверх. Руки наконец добрались до ее кожи, не прикрытой шелком. Губы поймали рот девчонки…

Но тут в дверь стукнули, и Харальд торопливо убрал ладони, отпуская Сванхильд, сразу густо покрасневшую. Принял из двери поднос, поставил на кровать, приказал:

— Ешь.

Сам опустился рядом, на изножье кровати.

Сванхильд сначала подвинула поднос к нему, Харальд качнул головой, отказываясь.

И задумался, глядя на нее.

Завтра, когда люди проспятся, надо будет послать пару драккаров — пройтись вдоль побережья в обе стороны. Посмотреть, не прячутся ли корабли Гудрема в одном из фьордов.

И если рядом никого нет, можно будет отправиться в Веллинхел. Девчонку забрать с собой. Казну тоже прихватить, погрузив на драккары.

Ну а тем, кто останется сторожить Йорингард, он прикажет уйти из крепости, бросив ее при первом же признаке опасности. Сейчас люди для него важней, чем стены.

Он довольно кивнул, когда Сванхильд, закончив есть, переставила поднос на сундук. Встал, расстегивая пояс…

Потом она лежала рядом, укрытая лишь его плащом. Харальд чувствовал боком теплую наготу ее тела. Смотрел на золотистую голову, лежавшую на его плече.

Мысли текли спокойные, дремотные. И почему-то — о богах.

Говорят, над Локи, его дедом, прикованным к скале, вечно висит змея и капает на него ядом. В наказание за смерть Бальдра. Но рядом всегда сидит его жена Сигюн. Держит чашу, не давая яду жечь тело мужа…

Вот и девчонка словно держит чашу. Вычерпывая из него не только холод Ермунгарда, заставляющий рвать баб — но и ярость Одина, превращающую его в дракона.

Хватил ли у нее терпения держать эту чашу всю жизнь? Кто из богов ее послал? Как дар — или как еще одну ловушку?

Устав от мыслей, он потянулся, погладил макушку Сванхильд. И уснул.