Катерина Снежинская - Чуть больше мира

­– Ты бы отошла подальше, – предложил Даймонд. – Не ровён час, свалишься ещё.

– А ты держи! – с эдакой лукавой хитрецой отозвалась Лан.

Тут уж аэру ничего не оставалось, как действительно подойти, да обнять. Хотя Грех предпочёл бы сделать это где-нибудь в более… устойчивом месте. Мало того, что нос лодки постоянно нырял, норовя с ног свалить. Так над головой ещё и парус хлопнул, будто над самым ухом из пушки пальнули. И почти под ногами, далеко – слишком далеко, чтобы спокойным оставаться – бурлила ведьминым котлом вода. Пенилась, бесилась, деревянный нос пластал волны пополам, как нож.

Тут бы кто самого подержал.

– Страшно? – поинтересовалась Лан зловеще.

– Неуютно, – честно признался Даймонд.

– А знаешь, как я в детстве с этим боролась?

У Греха от предчувствия чего-то не очень хорошего аж желудок ёкнул. Но всё равно кивнул – уж слишком забавную физиономию Кайран скроила: брови подняла домиком, губу закусила, глаза горят, точно у кошки.

Лан вдруг шагнула к самому борту, подтащив за собой и элва, который её за талию то ли обнимал, то ли цеплялся. Перегнулась через поручни, вцепившись в них обеими руками, заставив и Натери наклониться. Да и завопила – без слов и смысла, зато что мочи было. Волны перекатили по гребням раскатистое «Э-ге-гей!», отозвались эхом. Откуда оно в открытом море? А вот взялось. Хотя, может быть, это просто духи ей ответили?

– Здорово?

Щеки у Кайран раскраснелись, волосы едва не дыбом встали – довольная.

– Не то слово, – согласился Даймонд, не в силах совладать с улыбкой, которая сама, против хозяйской воли, разъезжалась от уха до уха.

– Ну, так давай! – Лан пихнула его локтём в живот.

Чувствительно, между прочим.

– Чего давать?

– Кричи! – элва заправила за ухо прядь. Впрочем, без особого результата. Ветер не желал оставлять её волосы в покое. – Или благородным элвам не пристало?

– И что кричать? – недовольно скривился аэр.

– Да что хочешь…

Холодный порыв дохнул в лицо, осел на губах солью. Будто и ветер над ним смеялся, издевался, подтрунивал. Солнечный блик блеснул на воде, кольнув зрачок. И голова вдруг закружилась – не сильно, даже приятно, как после залпом выпитой чарки.

– Да чтоб вам всем сгореть! – рявкнул Натери.

Столь доброе пожелание дух воды повторить не решился. Вопль разбился о стылый воздух, запутался в пене. Зато смех аэры ещё долго зайчиком по волнам скакал.

А на причале их уже ждали: до зубов вооружённый отряд охраны, Нагдар и пара запасных коней. Лан и лиц видеть не нужно было, чтобы понять – физиономии у элвов мрачные. И, естественно, ничего приятного не предвещающие.

«Хорошее время кончилось» – мелькнуло, да и пропало. Обидно, конечно. Аэра рассчитывала ещё на один вечер и ночь. Но хочешь рассмешить духов, расскажи им о своих планах.

– Лан, – траурно-торжественно начал Нагдар, стоило элве на песок спрыгнуть. За эту значительность родственника захотелось тут же и закопать. – Аэр Кайран…

Она и сообразить ничего не успела, как Натери её обнял, развернул к себе, завесил от остальных полой своего плащом.

– Не сходи с ума, – шепнул на ухо Грех, – он про твоего свёкра говорит, а не про Сарса.

Вот только тут до Лан и дошло, что, оказывается, она и дышать забыла, и сердце под желудок провалилось, но кровь почему-то в висках колотится. Элва погладила ладонь Даймонда, благодаря. Отстранилась, шагнув вперёд.

– Так что там с аэром Кайран?

Связный вопрос выдавить всё же не с первого раза получилось, откашляться пришлось – горло перехватило.

– Умирает, – буркнул Нагдар.

Новость не удивила. Недаром же ощущение, что всё заканчивается не оставляло даже ночью, во сне. Тропинки сходились, сливаясь в единую дорогу, ведущую прямиком в Хаос. А какие-то и обрывались. Сарс, Редгейв, теперь вот старый Кайран. Кому ещё с ней не по пути?

– Ты поедешь? – негромко спросил Грех.

Наверное, она уже порядком так стояла, пялясь в пустоту.

– Конечно, – кивнула Лан. – Ты в форт? Корабль завтра с утра отчаливает.

– Без меня не уплывут, – усмехнулся Натери, придерживая ей стремя.

Ещё и поэтому Лан задала такой темп, что лошади хрипели, пучили налитые кровью глаза, пластаясь в галопе. Смерть не перегонишь, а вот прилив настоятельно советовал поторопиться. Опоздаешь с отплытием – и ещё на день задержаться придётся. А время понукало, подталкивало в спину. Тот самый Путь разматывался рулоном полотна, к краю бездны. Если успеешь – перепрыгнешь через провал. Может быть, перепрыгнешь. Не успеешь – точно вниз рухнешь.

У коттеджа уже и народ успел собраться, слухи разошлись быстро, будто круги по воде от брошенного камня. Хотя, вроде бы, всё, что в доме творится, должно было оставаться тайной. Но нет, вся деревня пришла. Точнее, те, кто остались, не согласились ехать на материк, как Натери предлагал. А таких оказалось немало.

Элвы стояли молча, даже не переговаривались. Кто-то из женщин в тихую глаза уголком платка утирал. Старого Кайрана крестьяне не особенно любили. Да и за чтобы? Но смерть господина всегда не к добру. После неё обязательно что-то изменится. И только духи знают, на пользу или во вред.

Но углядев подъехавшую Лан, приободрились. Видимо, вспомнили, кто тут настоящий хозяин. И с таким усердием начали благословения шептать, что голоса в один всхлип-гул слились – вроде как море вздохнуло. Кто-то даже руки тянул – коснуться на счастье.

– Что с тобой? – тихо спросил Натери, загораживая собой Кайран от элвов.

Аэра в ответ только головой помотала. Не объяснишь же – по крайней мере, не здесь и не сейчас – что ей эти благословления, как раскалённым клинком да по открытой ране. К ней ли милость духов звать, если вместо сытой спокойной жизни войну накликала? И элвы это знали прекрасно. Только верили в господскую защиту.

Грех тоже промолчал, хмурился. Видимо, и его мысли одолевали. Только аэр ими делиться не спешил.

В доме их охранники встретили. И это резануло – никогда тут столько народу не было. И добела отскоблённые полы раньше никому не позволялось грязными сапогами топтать. От потушенной печки холодом тянуло, как от погреба.

– Госпожа, помер аэр, – буркнул сержант, отводя глаза, словно он и виноват, что старик аэры не дождался. – Ещё солнце не село, а он уж и дышать перестал.

– Что-нибудь говорил? – спросила Лан, протолкнув в желудок кислый ком.

Сама не ожидала, что так горько будет. Не лучшие у неё отношения со свёкром сложились. Конечно, после рождения Дайрена аэр помягче стал, не поносил невестку на каждом шагу. Но всё же…

– Да только твердил, что во всём виноват, – Кайран, хоть и ждала чего-то подобного, а всё равно дёрнулась. И рука Греха, которую он на плечо Лан как бы невзначай положил, пришлась очень кстати. – А ещё клялся, будто не знал. Чего уж он там не знал – о том не ведаю. Но даже духов в свидетели звал, да они не откликнулись. Велел, чтобы вам передали. Вот, я и говорю.