Екатерина Каблукова - Кельтский крест [СИ]

— Замерзла? — Десмонд накинул на меня свой плащ. Ткань мягкими складками окутала меня.

— А как же ты? — я посмотрела на герцога, он лишь махнул рукой и подсел поближе к костру напротив меня, подрагивая всем телом при особо сильных порывах ветра. Я покачала головой:

— Дес, ты замерзнешь!

— Бога ради, Айрин! — вдруг взорвался он, — Только не надо изображать из себя заботливую курицу-наседку!

Обида захлестнула меня.

— Как пожелаете, милорд, — я стала, отшвырнула плащ, и зашагала вдоль озера мимо огней часовых в сероватую мглу туманной ночи.

— Айрин, — он догнал меня и схватил за локоть, я зло дернула рукой, пытаясь освободиться, но герцог крепко удерживал мою руку, — Прости, я…

Натолкнувшись на мой ледяной взгляд, он взъерошил свои волосы в тщетной попытке убрать их со лба:

— Боги… Зачем ты согласилась поехать со мной, тогда, в ночь Лито?

Я ошарашенно посмотрела на него. Его глаза лихорадочно блестели в темноте, он вглядывался в мое лицо так, как будто от этого зависела вся его жизнь. Хотя она действительно зависела: мои претензии могли привести в будущем к разрушению крупного союза, скрепленного брака герцога с какой-нибудь принцессой.

— Не волнуйтесь, милорд — пообещала я ему, — Я прекрасно понимаю, что все мы действовали в порыве страсти. Та ночь останется между нами.

Он окаменел, словно не веря. Я стояла, из последних сил сохраняя хотя бы видимость спокойствия.

— Как вам будет угодно, — наконец сказал он, резко повернулся и зашагал обратно к костру. Я медленно прошла в дом Вивиан и рухнула на свое ложе. Никогда еще я не чувствовала себя такой покинутой и одинокой. Свернувшись калачиком под плащом, я долго лежала в темноте, пока глаза сами не закрылись.

Белый густой туман, точно кисель, струился по каменному полу, ноги вязнули в нем, каждый шаг давался с большим трудом. На этот раз комната казалось еще больше. Она была пуста, лишь паж с малиновом берете стоял с факелом, укоризненно качая головой при виде меня:

— Они заняты.

Я даже не удостоила его ответом. Мне надо, очень надо добраться до стола, за которым сидят двое. На этот раз они меня ждут, с любопытством наблюдая за моими усилиями. Так маленький мальчик разглядывает муху, увязшую в сиропе. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы дойти. Наконец, в изнеможении я буквально падаю вперед, хватаясь руками за край стола. Дышать становилось все тяжелее, грудь будто сковало чем-то. Две пары безжалостных синих глаз с интересом следят за мной.

— И что дальше? — спрашиваю я, превозмогая боль в груди. Они переглядываются. Наконец один из них кивает:

— Дальше, как и всегда — выбор.

— Чей?

— Никто не знает, — он с улыбкой протягивает колоду уже знакомых карт, — Выбери карту…

Дышать становится все тяжелее, перед глазами пляшут золотистые огни костра, пальцы дрожат. Миг — и карты от моего неловкого движения разлетаются, поглощаемые голодным туманом…

Я проснулась и долго лежала, глядя в потолок. Судя по солнцу, наконец-то появившемуся на небе, было уже ближе к полудню. От неудобной позы тело затекло. С трудом я сползла с лавки и вышла на улицу. Лагеря уже не было. О нем напоминали лишь примятая трава и остывшие головешки костров. Вивиан трудилась на огороде, разбитом на ближайшем холме. Я подошла к озеру, привела себя в порядок и направилась к ней.

— Доброе утро!

Знахарка обернулась, одарила меня почти враждебным взглядом и коротко кивнула:

— Герцог распорядился, чтобы тебе привели лошадь из замка. Твоя охрана прибудет с ней, — она вновь повернулась к грядкам. Я немного постояла рядом, ожидая, что она попросит меня помочь, но тщетно. Пожав плечами, я побрела к озеру. Кострище все еще хранило тепло огня. Я присела около него, как раз на то место, где сидела сегодня ночью. Только теперь никто не сидел напротив меня, чтобы защитить от порывов ветра.

Ровно в полдень на дороге показались двое стражников, ведущих в поводу лошадь. К тому времени поведение Вивиан уже начало действовать мне на нервы. Она демонстративно не замечала меня, делая вид, что у нее очень много дел. Так что я с радостью вскочила на лошадь и поехала в сторону замка.

ВЛЮБЛЕННЫЕ — Вы

Карта демонстрирует гадающему его собственное представление о теме;

Любовные переживания укладываются малой частью в громадную проблему нравственного выбора, которая и составляет главное значение этой карты.

Еще одна трактовка этой карты: Расплата за грядущее. Ты ничего не сделал, ты даже еще ничего не задумал, но уже оплатил свою ошибку.

Замок встретил меня ежедневной суетой. Вопреки моим опасениям, мое бегство не вызвало любопытных вопросов. По всей видимости, герцог придумал вполне правдоподобную версию происходящего. Даже вездесущая Бетани не задала мне ни одного вопроса, и я вновь почувствовала признательность Десмонду. В том, что это именно он, я не сомневалась.

Дни потянулись один за другим, затягивая меня вязкой паутиной повседневности. Через три дня привычные дни возвестили, что я радостно избежала беременности, и слегка страдая от отсутствия элементарных предметов гигиены, я вплотную занялась лошадьми. Тем более, что ничего другого мне не оставалось делать. Таллорк лютым волком поглядывал на меня. По синяку, расплывшемуся на его челюсти, я поняла, что герцог был скор на расправу, и мне вновь стало стыдно. Я попыталась извиниться, но он грубо оборвал меня на полуслове и ушел. Вивиан почти не появлялась в замке, явно не желая со мной общаться, с герцогом я встречалась очень редко. За ужином я по-прежнему сидела рядом с ним, но теперь он почти не обращал на меня внимания, предоставив Алану развлекать меня. Если же мы сталкивались в коридоре, то он вел себя очень отчужденно, стараясь свести наши разговоры к минимуму. Несколько раз я спускалась на кухню ранним утром, чтобы поговорить с ним наедине и выяснить причины его поведения, но она была пуста. У меня создавалось ощущение, что он избегает меня. Целыми днями он или уезжал куда-то в окружении преданных воинов, или же пропадал в казармах, гоняя всех до изнеможения.

— Какая муха его укусила, — пробурчал как-то Алан, когда я в отсутствие Вивиан прикладывала к его свежему синяку на скуле примочку. До этого они с герцогом сцепились не на шутку, и все закончилось поединком на мечах, в результате которого Алан получил кулаком по лицу и несколько небольших порезов мечом по руке.

— Не шевелись, — я начала обрабатывать раны. Алан морщился от боли, но терпел, — Что ты сделал на этот раз?

— Сказал, что воздержание пагубно сказывается на его характере и предложил проехаться до ближайшей деревушки, где живет вдова с такими… — он вдруг бросил на меня быстрый взгляд, замялся и быстро выпалил, — Глазами!