Джина Шэй - Дьявол на испытательном сроке [СИ]

И дело даже не в том, насколько она забывается в его объятиях, как часто страсть захлестывает их с головой, вот как сейчас, заставляя Генри чувствовать себя будто парящим в воздухе, потерявшим вес.

Да, черт возьми, он любит с ней трахаться. Он любит видеть её обнаженной, любит засаживать свой член в неё — тугую, тесную, — любит ощущать на языке горьковато-медовый вкус её «бутона», любит сжимать пальцами кожу на гладких бедрах. Любит, когда она, прижата к смятым простыням его телом, вот как сейчас, и исступленно стонет, подаваясь ему навстречу. Любит доводить её до оргазма, раз за разом, засчитывая каждый из них, как очередную личную победу. Можно много чего еще перечислить, что Генри любит делать с Агатой в постели, вот только этим их отношения исчерпать нельзя.

Это, конечно, есть в их жизни. Но есть и иное. Уже который год в день, в который когда-то крыло Агаты свело над крестом Генри, ни её, ни Генри на работе не найти. Зато можно найти одну очень глупо улыбающуюся парочку, не расцепляющую рук, гуляющую по всем аллеям и улочкам подряд. Они даже не целуются в этот день, просто отдают дань благодарности Небесам, когда-то просто столкнувших их друг с другом. Да, у Небес была и другая цель, но в случайное совпадение никто из Триумвирата не верит, а уж Генри с Агатой и подавно.

Генри верит собственным словам, искренне считая Агату своей судьбой. Да, пусть с ней он встретился спустя несколько столетий от рождения, но все же — он её встретил. Он влюбился в неё без памяти за считанные дни, и его чувства лишь крепнут изо дня в день. И что безумно важно — его любовь самым полным образом взаимна.

Агата его любит. И немыслимо балует его. Она говорит о своей любви к нему каждый день. Утром — когда они расходятся на работу, она — в Лазарет, а после к своим штрафникам, а Генри — в Лондон, отбивать демонов от душ, искать свою «паству». Ничего не было более неожиданного для Анджелы Свон, чем его заявка на получение квалификации паладина — хранителя. Пусть он не владел святым словом, ему это было не очень-то и нужно.

Агата шепчет «Я тебя люблю» и по вечерам, перед сном, едва слышно, уткнувшись носом в его лопатку. Она по-прежнему его любит. Его милосердный, нежный ангел. Больше ничего не нужно. Лишь она. До конца. И после него.

Он не очень рассчитывал, что она так решит, но она решила. Просто однажды утром сказала ему, что хочет переродиться с ним вместе. Хочет, чтобы их судьбы оказались связаны в новой жизни. И пожалуй, это и было для Генри самым невозможным из всех невозможных событий. Слишком хорошим, чтобы поверить в него с первого раза, и не попросить Агату повторить сказанное.

Для неё это значило, что в Чистилище ей придется дожидаться его очень долго.

Для него — то что расставаться ему с ней не придется. Они будут вместе. Больше, чем «сейчас».

Всегда.

И даже дольше.