Екатерина Лесина - Лиса в курятнике [СИ]

— Лисонька, — Монечка решился, хотя решение далось ему нелегко. — Я понимаю, что вы у нас девушка безмерно талантливая, потому и хочу предложить вам одно дело…

— Мне?

Хлопнули рыжие ресницы.

А веснушки побледнели.

Испугалась?

Если и так, то ненадолго, да…

— Вам, Лисонька, вам… мы… как бы это выразиться, давно с вами сотрудничаем…

…с того самого первого дня, когда в редакцию явилась худенькая девица в дрянном платье и потребовала немедля принять ее в штат.

Монечка на девицу поглядел.

И принял.

А что, о цветочных выставках и собачках тоже кому-то писать надобно, раз уж прочая братия, избалованная свободой, полагала сие оскорбительным. Девицы не бывают репортерами?

Окститесь, может, и не бывают, но куда еще сиротке податься?

В гувернантки?

Не с ее происхождением. И не с ее характером.

А тут… девица оказалась ответственною, выставки посещала, собачек разглядывала… порой писала в рубрику дамских советов, причем делала сие бойко, без лишнего занудства. Ей же чуть позже поручили вычитку статеек, ибо не все в редакции обладали должною грамотой, а заодно и разбор корреспонденции. Однако Монечка не удивился, когда спустя полгода девица принесла серый конверт и робко поинтересовалась:

— Глянете?

Монечка глянул и… зажмурился. Нет, «Сплетникъ» имел определенную репутацию и случалось ему писывать о всяком, но вот… подобное случалось редко.

…помнится, история некоего чиновника, который вел прием приглянувшихся девиц на своей квартире, обещая по результатам положительное решение вопроса, много шуму наделала. И тогда снимки, иные весьма откровенного свойства, изъяла жандармерия для разбирательства. И она весьма интересовалась настоящим именем Никанора Справедливого, однако…

…Лизавета моргала.

Вздыхала.

И каялась, мол, был у нее знакомец старинный, который очень к несправедливости неравнодушен, вот он и… присылает ей стенограммы со снимками. Она же лишь пишет, оформляет должным образом, а ей за то платят. Немного. Пятьдесят копеек за страницу.

Ей поверили.

Но не Монечка, нет… он, конечно, подыграл, потому как чуял, что историйка, поднявшая тираж едва ли не вдвое, первая ласточка. А потому к чему смущать девочку неудобными догадками? Премию он ей выплатил чин по чину, пусть и из собственного кармана, а заодно уж сказал, что, когда ее знакомец вновь справедливость учинять решит, то пусть обращается без стеснения.

И не ошибся.

Лизавета поерзала, вцепившись в ридикюль. А он почесал лысинку и произнес:

— Лисонька, душенька моя светлая… мы с вами не один год друг друга знаем, а потому вы можете быть спокойны, — Монечка вытащил из стола белый круглый камень, а заодно и коробку с освященною иконой. — Кровью своей клянусь, что не выдам вашу тайну… и бумаги подпишем, само собой.

Она напряглась.

А Монечка уколол палец иглой и к камню прижал.

— Я…

— Вы пишете и пишете хорошо, — махнул он рукой, — и я вовсе не про ежегодную выставку георгин говорю, хотя, конечно, ваша правда, как-то это подозрительно, что первое место из года в год занимает сад главы попечительского совета… однако это мелочи-с…

…Лизавета вздохнула.

Мелочи? Знал бы он, какие страсти кипят на этой выставке… как же, первая лента значит не только почет, но и контракт на поставку цветов с городом.

Казенные деньги сладки.

А средства хороши все. Вот и травят друг другу цветы, что ядами, что магией. Вот и изыскивают способы обойти условия магического вмешательства при росте. Подкупают судей. Учиняют истерики…

…это чудом, что еще до убийства дело не доходит. В прошлом году, помнится, одна престарелая княгиня, весьма рассчитывавшая поразить комиссию необычным небесным цветом своих георгин, не чинясь вцепилась в волосы другой престарелой княгине, которая якобы эти самые небесные цветы загубила… тогда статейка вышла живой.

Ныне аристократия вела себя с поразительным спокойствием…

Хотя магией все одно пользовались, Лизавете ли не слышать ее отголоски, и оттого престранно было, что услышала их лишь она одна.

…но да, не о георгинах речь.

— Я многое успел о вас узнать, Лисонька… еще с той первой статьи, — глаза Соломона Вихстаховича были светлы и поразительно безмятежны. — Вы сирота… круглая… с двумя сестрами на попечении. Живете в домике двоюродной тетушки, особы весьма сердобольной в силу одиночества, но здоровьем тяжкой… сестер вы любите, аки и тетку, тратитесь на целителей, хотя подобные траты весьма болезненно отзываются на вашей семье.

— Предлагаете дать ей умереть? — от таких разговоров Лизавета не любила.

Подымалась в груди знакомая глухая ярость.

— Отнюдь… вам двадцать четыре…

— Почти двадцать пять.

— Вы не замужем.

— Не берут, — вот не нравился ей нынешний разговор. Совершенно не нравился. Но Соломон Вихстахович рученькой махнул и продолжил:

— Вы проучились три года в Арсийском имени Его императорского Величества Николая II университете и были весьма на неплохом счету. Какая специализация? Прикладная флористика? Вам прочили светлое будущее, поскольку, пусть дар ваш не так уж и ярок, но голова… голова, Лизонька, она куда важнее силы.

О да, ей это уже говорили.

И даже стипендию предлагали в три рубля ежемесячно. За три рубля она бы прожила… одна… как-нибудь… но вот что стало бы с сестрами?

Тетушка бы не справилась. Она уже тогда…

— О вас до сих пор вспоминают с сожалением, и если случится вернуться, примут с радостью.

Вернуться?

Об этом Лизавета запретила себе думать. Некуда возвращаться. Да и незачем. Она нашла свое место в жизни, плохое или хорошее — как знать? Главное, она привыкла и… чего уж говорить, ее работа ей нравилась.

— Но о том вы, полагаю, не думаете, хотя зря… — Соломон Вихстахович сложил снимочки в конверт, а статейку перечитал еще раз. — Вам было девятнадцать, когда ваш батюшка преставился… после это назвали несчастным случаем…

— Назвали, — эхом откликнулась Лизавета.

…потому что иначе надо было бы судить ублюдка, который в пьяном дурмане магией баловаться начал. А что стационарный защитный амулет против родовой-то силы?

Отца хоронили в закрытом гробу.

И матушка не плакала.

Она стояла, держала Лизавету за руку, и не плакала. А после вернулась, легла и закрыла глаза, тело не удержало раненую душу и… вторые похороны прошли легче первых.

— Хуже, что вашему батюшке не хватило выслуги…

…трех дней.

Всего трех дней…

— …потому как на Севере, где ваше семейство жило ранее, он не был оформлен должным образом…

…на Севере многие значатся вольными охотниками, потому как ведомство мест не имеет, а порядок блюсти надо. Сейчас, поговаривали, многое изменилось, но тогда…