Елизавета Соболянская - Купите мужа для леди

– Но я еще не знаю заклинания восстановления! – испуганно пробормотал Саньо.

– В твоем распоряжении вся библиотека и наставники! – сурово напомнила хозяйка дома. – И учти, на все дается три дня! – Мальчик поморщился, но не стал спорить и молча взялся за тряпку – сначала следовало убрать осколки любимой люстры леди Владиры.

Однако стоило хозяйке дома уйти, как в окно заглянула вездесущая леди Фиона. Увидев разрушения, она присвистнула и предложила, глядя на расколотые и прожженные паркетные плитки: – Саньо, давай сбежим!

– Не могу, – вздохнул мальчик. – Леди Владира приказала убрать.

Фиона еще раз посмотрела на разруху в комнате, служившей иногда утренней столовой, и скривилась:

– Да ты тут два дня убирать будешь!

– Госпожа дала три на уборку.

– Так пойдем сейчас в сад, а здесь потом уберемся! – Фионе не терпелось утащить мальчика к пруду и полюбоваться его редкими способностями мага-иллюзиониста.

– Миледи, – теперь уже Саньо упер руки в боки, копируя свою тетушку и осуждающе покачал головой, – сначала нужно сделать уборку! Леди Владира и так была бесконечно добра ко мне.

– Да ну, ерунда! – отмахнулась Фиа, устраиваясь на подоконнике. – Владира добрая и не будет тебя наказывать, если ты не успеешь.

Но мальчик, не поддаваясь на уговоры, собирал осколки, щепки и лоскуты, сорванные щитом с покореженной мебели. Фионе стало скучно и она принялась расспрашивать Саньо об отце, потом очень осторожно о матери. Ребенок отвечал охотно, махать веником под задушевный разговор было куда приятнее, чем в одиночестве.

Чем больше Фиона узнавала сына Вервиля, тем больше он ей нравился. Его спокойный нрав и рассудительность уравновешивали ее постоянное желание бурно проводить время. К тому же редкий талант иллюзиониста превращал любую водную поверхность в сцену для показа спектаклей, фантастических картин и прекрасных иллюстраций к сказкам.

Задумавшись, виконтесса засмотрелась на черные волосы Саньо и представила себе девочку с такими же блестящими черными волосами, но с теплыми карими глазами. Тут ее мечты прервала Владира, позвав подругу выбирать ткань для платья на осенний бал.

Оставшись на ночь в королевской спальне, Полин сдалась окончательно. С наступившего вслед за тем утра внутри нее начали тикать часы, отсчитывая три месяца. Наверное, только это помогало ей совершенно равнодушно реагировать на многочисленные ядовитые высказывания, подколки, лицемерные советы и громкие сожаления придворных дам.

Полин поставила себе цель – прожить отпущенные ей три месяца так, чтобы их было не стыдно вспомнить дочери профессора и вдове достойного человека. Она не сидела в показной роскоши покоев, дожидаясь визитов светлейшего любовника. Не скупала тоннами украшения и шелка. Не устраивала приватных приемов для «избранных», соревнующихся в дифирамбах ее красоте и добросердечию.

Доверив свой гардероб мадам Фонтенет, а покои выбранной и проверенной лично леди Орвейг горничной, мисс Уиткроф ежедневно навещала школы, академии, приюты, больницы. Она знала, что ее визиты мало что значат для заведений в целом, но благодаря тому, что ей начали подражать придворные дамы, некоторые конкретные люди получали конкретную помощь.

Как ни удивительно, Его Величество, узнав про инициативу своей фаворитки, радостно вздохнул и свалил на нее целую стопку бумаг по благотворительным обществам, приютам и монастырским трапезным.

– Я просто счастлив, леди Владир, – заявил он однажды утром, усадив ее, сонную и расслабленную к себе на колени, – что вы взяли на себя эти мероприятия. Слишком многие в столице нуждаются в добром участии, на которое я как мужчина не способен.

Говоря все это, Бенедикт Четвертый ласково перебирал распущенные по плечам локоны Полин, касался поцелуем ее нежной кожи, но в его жестах сквозила не страсть, а нежность.

Полин молча приняла его благодарность. Ей было хорошо: еще никто не ворвался в спальню, размахивая срочным донесением или письмом, стремясь разорвать хрупкую связь, которая образовывалась между ними еженощно. Невозможно спать в одной постели и не пропитаться друг другом. Поэтому сейчас все слова казались лишними. Довольно было солнечного света, ложащегося яркими пятнами на золотистый паркет, легкого аромата крепкого чая и теплых рук, нежно, но крепко обнимающих ее.

Через полчаса они встанут, разойдутся в свои гардеробные. Их обоих закрутит длинный день, посвященный государственным делам и заботам. Но здесь и сейчас у них были эти полчаса безмятежной неги, пусть даже где-то внутри ритмично стучали часики: тик-так, тик-так, вот уже полмесяца пролетело, а вот уже и полтора…

Плотный график не мешал мисс Уиткроф хоть раз в неделю навещать свою воспитанницу. Такие визиты давали ей возможность оттаять от ледяной атмосферы дворца. Выпить чаю под разговор о садовых канарейках и переспевших вишнях, обсудить строительство нового приюта без насмешливых взглядов и сморщенных носов.

Владира тоже радовалась приезду мачехи – с появлением в доме Саньо и его тети девушка неожиданно остро ощутила свое одиночество. Вот этот мальчик и его абла – семья, ни у кого не возникает сомнений. А есть ли семья у нее? Полин появлялась редко, и даже неопытной в сердечных делах девушке было понятно, что ее наставницу и короля связывают все более крепкие узы. Да, рвать их будет больно, но сейчас они вызывают желание взвыть от зависти. Подруги? Это не семья, у них свои мужья, дети, интересы и планы.

Развеселилась девушка только тогда, когда Полин привезла ей и Фионе приглашения на осенний бал. Это мероприятие было практически самым массовым в столице, крупнее был только зимний бал, но и осенью в город возвращались многие семьи проводящие лето в поместьях. Приезжали старушки, греющие старые кости на водах, прибывали с вакаций кадеты и юные барышни из академии искусств и театра. Столица наполнялась молодыми голосами, яркими одеждами, праздновались обручения и помолвки, устраивались сговоры и контракты… в общем, осенью в столицу возвращалась бурная светская жизнь.

Прежде Владира была на осеннем балу только в Родезийском посольстве. Чтя традиции принимающей стороны, южные соседи устраивали пышный стол, танцы и соревнования по родезийскому многоборью. В него входило испытание «семи мужских добродетелей» и лорд Арруарк, как говорили, ежегодно получал заслуженный приз.

Теперь же девушкам предстояло принять участие в праздничной церемонии у ворот королевского дворца. Выбор платья, украшений, аксессуаров грозил превратиться в жестокую схватку желаемого и действительного. К счастью, Полин упростила им задачу, сообщив, что им положены платья от двора и шить их должна мадам Фонтенет: