Марина Эльденберт - Заклятые супруги. Темный рассвет [publisher: SelfPub]

Но оно того стоит.

– Как вы теперь будете смотреть ему в глаза? Теперь, когда он узнал обо всем… ваша светлость.

Хлыст взвился в воздух, и я сжалась в ожидании удара.

Тьма заворочалась внутри, уже не моя. По телу побежал холод, сила маленького некромага рванулась в мир. Ударилась о сеть заклинания и обиженно отступила. А следом изнутри полыхнуло жаром, и в холл плеснуло ослепительное сияние. Хлыст растворился в золотой дымке, магические светильники взрывались один за другим и гасли, но они больше не были нужны. Солнце было повсюду: раскаляло воздух, текло по стенам и потолку, искрилось на гобеленах.

Мир перевернулся, стены скользнули ввысь.

Мягкие объятия мужа и звездопад в Лавуа. Небо, плачущее золотыми слезами. Голос Софи, тонкие пальчики, сжимающие в моей ладони оберег. Биение сердечка внутри. Я осела вниз, на ледяной мрамор.

Казалось, не осталось в этом мире частицы, не напоенной золотой мглой.

Вся она уходила в пространственный разрыв, обтекающий герцога изумрудным контуром. Ярость, изумление, злость, отразившиеся на лице Эльгера, предназначались не мне.

Я не горела.

Мгла обтекала меня и струилась к герцогу.

Заклинание ослабло, я смогла пошевелиться.

Приподнялась на руках и увидела Анри.

Золото путалось в его волосах. Пылало в глазах безудержной яростью. Кожа казалась раскаленной, просвечивала тонкими нитями золотых сосудов, искрилась, прогревая воздух вокруг себя. Задохнувшись от ужаса, я смотрела на мужа и герцога, застывших друг напротив друга. Ни одна магия не способна устоять перед натиском хэандаме, но сила Эльгера была заключена в нем, а разрывы пространства не позволяли мгле до него добраться. Магия искажений – мощная, жуткая, пронизывала залу. Она накатывала убийственными волнами, от нее мутило и кружилась голова.

Поднялась.

Осторожно, опираясь о стену.

– Как долго ты продержишься, мальчишка? – Эльгер шагнул вперед. Глаза источали зелень, как у Вероник. Длинная прядь прилипла к виску, напоминая выжженный шрам и делая его светлость еще более жутким. – У меня в запасе уйма времени. Сколько его у тебя?

– Сколько потребуется.

Голос Анри звучал глухо, браслет на моей руке больше напоминал ожог.

– А у твоей жены?

Эльгер вскинул руку, и пространство рядом со мной раскрылось зияющей раной. Я вскрикнула и едва успела набросить паутину защиты, которую в клочья разодрал поток изумрудных молний. На следующую они обрушились градом: запечатанный в своем коконе, герцог холодно усмехнулся. Серебро задрожало под потоком боевого заклинания мааджари. Искры взлетели ввысь и в стороны. Рассыпались, померкли в солнечной дымке.

Жилка на шее мужа бешено колотилась. Полыхало раскаленное золото в радужке.

Бессильная ярость и страх накрыли меня с головой: не мои – мужа. Мгла была бессильна, ей не отрезать пространственный разрыв. Он не мог сделать ничего, не мог даже закрыть меня собой. Только смотреть.

– Оставь ее! – прорычал Анри. – Хватит!

– Оставить? – Симон выплевал слова как проклятия. – Я возлагал на тебя надежды, глупец! Чем ты мне отплатил за доверие? Спутался с крысами, которые прячут взгляд при упоминании магии. Бегут, поджав хвост, как в свое время бежал твой отец. Желаешь моей смерти? Так смотри, как умрет она!

Молнии врезались в мою защиту одна за другой.

Единственное, что способно меня спасти – сила ребенка.

Но я снова не чувствовала ее.

И тут меня обожгло догадкой: пространственный разрыв!

У него две стороны.

Чувствуя предательскую дрожь во всем теле, нырнула на грань. Глубже, глубже, глубже, в самое сердце тьмы. Вбирая в себя смерть до последней капли, глядя как стремительно мир теряет цвет. Всю свою силу обрушила в раскрытое пространство, через которое Эльгер стремился добраться до меня. Он почувствовал, успел поставить заслон, но магию искажений не удержал. Тьма хлестнула наотмашь, протащила его светлость через холл и швырнула на богиню мааджари. Оберегающий герцога контур поблек, тьма схлестнулась с золотом, фонтаном взметнулась ввысь.

Чувство было такое, словно солнце поднялось из глубин земли. Озарило полотно с раскинувшей руки женщиной, рождая на нем рассвет посреди ночи.

Жуткий темный рассвет.

Проклятия герцога обрушились на меня одновременно с градом изумрудных стрел.

Анри обернулся, и его ужас отразился в моей душе.

Понимая, что на щит просто не хватит сил, зажмурилась.

Полыхнуло зеленью, но почему-то не обожгло. Широко распахнув глаза, я смотрела на Эрика, который закрыл меня собой. Опираясь ладонями о стену, он медленно осел к моим ногам.

И я тогда увидела, как золотой вихрь захлестнул Симона. Черты герцога исказила бессильная ярость, из груди вырвался не то вой, не то рев. Муж стремительно шагнул вперед: в его руках, в ослепительном свете стальные лезвия показались золотыми жалами. Последнее, что успела увидеть – короткий замах. Широкая спина Анри заслонила от меня герцога, но я все равно зажала уши и зажмурилась.

Волна убийственной магии де ла Мера прокатилась по Шато ле Туаре.

В последний раз.

49

Полотно с богиней мааджари сорвалось вниз, и Анри стремительно отступил, оставляя Симона Эльгера погребенным под слоями тяжелой ткани.

Меня трясло.

Трясло так, что дыхания не хватало, а зубы клацали, как дробилка для орехов.

Казалось, если отлеплюсь от стены, свалюсь замертво. Но нет. Не свалилась. Первый шаг дался с трудом. Второй уже проще.

– Анри, – прошептала я и добавила уже громче: – Анри!

Дыхание прервалось.

Особенно когда он обернулся.

Удары в груди отдавались во всем теле, а звон кинжалов о мрамор заставил вздрогнуть. Сияние золота меркло, погружая огромный холл во тьму. Я бросилась к мужу, а он ко мне, упала в родные объятия, чувствуя, чувствуя, чувствуя – ладонями, всем телом, сердцем, душой…

Жив.

Мой любимый…

Он жив!

Спасибо, Всевидящий.

Кажется, я засмеялась. Или заплакала. Или и то и другое вместе. Мы не видели друг друга: последняя искра мглы догорела, и в подземном царстве Эльгера стало темно, как безлунной ночью. Только глаза мужа сияли золотом.

Пальцы Анри запутались в моих волосах, он держал меня в руках так, словно нас могло разбросать по разные стороны океана. Крепко и в то же время удивительно бережно. Целовал – волосы, лицо, руки. Поцелуи снимали слезы со щек, но слезы все не кончались, и я целовала его. Целовала как в последний раз. Дышала им, жила им: этими прикосновениями, этими минутами, горячим дыханием, близостью. Содрогалась в руках мужа, цеплялась за сильные плечи. Кожа под ладонями была раскаленной, мышцы словно превратились в камень.

Осознанием накрыло с той же силой, с какой могла бы ударить магия искажений. Реальность вернулась болью и холодом, упавшим на плечи как вымоченный в проруби плащ. Единственной осознанной мыслью: Анри только что обрушил на герцога всю мощь золотой мглы.