Марина Эльденберт - Заклятые супруги. Темный рассвет [publisher: SelfPub]

– А-а-а… – дочь задумчиво покосилась на небо, едва тронутое белоснежными мазками облаков.

Но тут вспомнила, что она со мной не разговаривает, и отвернулась.

Я же переложила коробку из одной руки в другую: две похожие нес Анри, и пахли они просто умопомрачительно. Решено. Приду домой, и буду есть пирожные и запивать кофе со сливками. Потом – письмо, потом магия.

– В каналы тоже запускают бумажные фонарики, – муж указал на колышущуюся под работой весел и ветерком воду. – Разноцветные, со свечами внутри.

– И тоже загадывают желания?

Анри кивнул.

– Считается, что отпуская свою мечту в воздух или в воду, ты освобождаешься от задуманного и тем самым позволяешь стихии воплотить ее как можно быстрее.

– А что еще будет на празднике?

Улочка, на которую мы свернули, была совсем узенькой. Достаточной для того, чтобы вышагивать по одному и даже изредка тесниться, когда навстречу попадаются прохожие. Подобно знакомому мне виду из окон супругов Фьоренчелли, здесь мосты тоже были перекинуты между подворотнями, а дома вливались в канал.

– В последний вечер правители города обязательно устраивают сюрприз. Что-нибудь магическое, и всякий раз – что-то новое.

– Ух, – Софи даже развернулась и теперь вышагивала лицом к мужу. – А мы пойдем на праздник?

– Посмотрим, – уклончиво ответил тот.

– Ну пойдем! Пойдем, пойдем, пойдем, мы обязательно должны пойти!

– Зависит от того, как кое-кто будет себя вести.

– Я буду! Буду вести себя хорошо! – глаза дочери блестели от возбуждения. – И вообще, вы мне обещали праздник!

– Скромнее, юная мадемуазель, – Анри приподнял коробки со сладостями. – Ваш праздник мы сейчас несем домой.

Все-таки есть в муже одна особенность: провернуть все так, что опомнишься ты в момент, когда все уже свершилось. Если вообще опомнишься. Софи, кажется, так ничего и не поняла, я же мысленно улыбнулась.

– Мы обязательно должны пойти, – заметила негромко. – Очень хочу посмотреть, что такого придумали лацианские правители.

Анри наигранно-тяжко вздохнул.

– Ну что ж с вами делать… значит, пойдем. Но правило про хорошо себя вести никто не отменял.

– Ур-ра! – дочь подскочила и захлопала в ладоши.

А мы тем временем незаметно прошли еще несколько свободных лодок. Из-за тени сдвигающихся домов вода здесь была темнее по краям, зато с лентой солнца посередине. И лента эта сияла так, что глаза слепило. В отражении застыли фасады и прижавшиеся к камням лодки, в одной из таких дремал мужчина: укрывшись пледом, положив на лицо шляпу с широкими краями.

Мы бодрым шагом прошагали еще несколько кварталов. Анри рассказывал историю, как в один год на улицах Лации появился огненный великан в маске, здорово перепугавший нескольких впечатлительных горожанок. Зато дети за ним бегали гурьбой, да и влюбленные парочки тоже. Кто-то пустил слух, что дотронуться до его башмака и не обжечься – значит, быть счастливыми в любви всю жизнь. А ближе к ночи он вышел прямо на воду и взмыл в небо, рассыпавшись тысячами огненных искр.

Говорил муж и про звездный дождь, и про то, как над каждым домом распускались цветы, символ наступающей весны. Софи слушала его, раскрыв рот. Замолчал, только когда мы вышли к центральному каналу.

– Ну что, дальше тоже пешком?

Если честно, сейчас я хотела только одного: где-нибудь сесть. Находилась так, что мало не покажется. По моему лицу Анри все понял правильно, поэтому повернулся к дочери:

– Софи?

Она смущенно уставилась себе под ноги.

– Я немного устала.

– Ты и устала? Не верю.

– Ну… совсем чуть-чуть, – дочь покосилась на коробки в его руках. – И пирожных хочется.

– Значит, домой?

Софи кивнула. А потом вскинула руку и крикнула:

– Лодка! Вон там!

На центральном канале сесть было в разы сложнее, но кажется, нам повезло.

– Спасибо, – негромко прошептала я, когда дочь убежала вперед. – Осторожно!

Наклонившись ко мне, муж чуть не зажал между нами коробку со вкусностями. Проследил мой взгляд, рассмеялся, но все-таки поцеловал меня в щеку.

34

Задачка с призраком сдвинулась с мертвой точки. По крайней мере, теперь я видела, где допустила просчет, и создание заклинания пошло быстрее. За несколько дней я почти разложила плетение до конца, теперь оставалось только подумать над завершающей частью, то есть привязкой к себе. Вспоминая о том, чем чревата неправильная привязка куклы, этой части я решила уделить побольше времени и подумать над ней на свежую голову. Спустя несколько дней, чтобы если что, углядеть все ошибки.

Тьма вела себя неплохо: каждую минуту я напоминала себе о том, что во мне ребенок Анри, и это срабатывало. Стоило немного закружиться голове или похолодеть пальцам, я тут же ставила блок. Доработала найденные в Фонде заклинания под себя и спать ложилась, не опасаясь, что проснусь от прорывающейся тьмы. На ночь алаэрнит прятала под матрац, а утром, когда оставалась одна, быстренько надевала под платье. Пока что не возвращался и жар, который так напугал мужа перед отъездом, из чего я сделала вывод, что все не так уж и страшно. Разве что в холодный пот бросало, да сердце иногда принималось частить. А еще во мне проснулся просто волчий аппетит.

Чтобы не возбуждать подозрений, ела я мало. Ну, или старалась. Когда Селеста уходила за покупками, бежала на кухню и жевала все, что находилось на полках, пока никто не видит. Особенно меня тянуло на сладкое – на сахарную глазурь или пирожки.

Письмо матушке я написала сразу, и в свободное время занималась отчетами по Равьенн. А времени стало много: несмотря на краткую оттепель в тот вечер, Софи продолжала меня сторониться. Она готовилась к занятиям вдвое усерднее прежнего, даже перестала отвлекаться на то, что творится за окном. Но в остальном словно отдалялась, с каждым днем все больше. Нет, дочь не дерзила и не заявляла, что не хочет со мной разговаривать, но вела себя подчеркнуто вежливо.

Как с чужой.

Если раньше она дождаться не могла, чтобы выйти со мной на прогулку, теперь вообще не рвалась из дома. На улице расцветала природа: заморозки отступили, и теперь кратковременные дождики сменяло уже начинающее пригревать солнце, но Софи охотнее просиживала над книгами по маэлонскому. Даже над учебниками по ненавистной арифметике. Или у себя в комнате, рядом с кукольным домом, который ей подарила Франческа. На мое предложение поиграть вместе она всегда отвечала согласием, но наши игры затухали довольно быстро. То ли я была не сильна в куклах, то ли обида дочери пустила корни слишком глубоко в ее сердце. Конечно, прошло не так уж много времени – около недели, но с каждым днем это беспокоило меня все больше. Потому что в свое время я точно так же вела себя с отцом.