Лана Ежова - Гори, любимая, гори!

Шрамы… О небо! Их столько, что нет кусочка кожи, не отмеченного ими!

Я зажмуриваюсь, не позволяя слезам брызнуть из глаз.

– Откуда они?

Витар вздрагивает, когда я дотрагиваюсь до самого широкого рубца на правой лопатке.

– Так храм учит пожирателей покорности, – после некоторого молчания признается он. И ядовито добавляет: – Ты ведь не думаешь, что я с легкостью осушил источник своего первого мага, признанного отступником?

В его словах звучат неприкрытая горечь и сожаление.

– Прости, я вовсе и не думала…

– Одевайся, Ива, – перебивает мужчина, – будем готовить поздний ужин.

Я тотчас натягиваю его рубашку. Длиной до колен, она терпко пахнет травой и дымом костра, который почти погас, пока маг отбивал меня у кровожадного гланиса.

– А из чего мы будем готовить наш ужин? Надеюсь, не из…

– Из, – снова перебивает он. – Таков главный закон нашего мира: съешь ты, или съедят тебя.

Спорить не хочется. Но спустя какое-то время, держа кусок рыбины, запеченной на углях в собственном соку, долго не решаюсь отщипнуть хотя бы кусочек. А вдруг гланису когда-то попалась двуногая жертва не такая везучая, как я?..

– Ива, ешь, тебе понадобятся силы. Мы двинемся дальше с первыми лучами солнца.

Взглянула на небо – рассвет не так уж и далеко. Поспать вряд ли удастся.

Рыба даже без соли – самое вкусное, что когда-либо ела. А еще приятно, что ее приготовил Вит. И я даже соглашаюсь на добавку.

А после полуночной трапезы засыпаю, нагло прижавшись к боку бывшего жениха.

Не знаю, сколько дремала, но открываю глаза, когда становится холодно. Костер почти погас, Витара рядом нет, а вот его тяжелая куртка продолжает лежать подо мной.

Сбежал, бросив меня? Решил, что одному уходить от погони сподручнее?

Если и так, то я могу его понять и даже простить. Кто я ему? Бывшая невеста, а сейчас обуза. Если я для него, пожирателя магии, как пирожок с мясом для голодного, то понятно, что находиться рядом ему в тягость.

И все же… Ох, небо, как обидно, как тяжко! Шесть лет назад он оставил меня не по своей воле, теперь же… Сейчас мы чужие. Того безоблачного, радостного чувства больше нет: Вит изменился до неузнаваемости, я тоже не стояла на месте, хоть и ждала его все эти годы. Наивной девушки и пылкого порывистого юноши больше нет, есть битые жизнью люди. Люди-руины, и наша любовь – тоже печальная руина.

И все-таки он мог честно сказать, что уходит, что нам дальше не по пути, а не сбегать малодушно посреди ночи.

– Не спишь? – Витар опускается на корточки рядом. – Замерзла? Сейчас станет теплее.

Он бросает на угли охапку сухих веток.

– Где ты был? Я успела испугаться.

– Тебе ничего не грозило – я оставил защитный купол.

Глупый, я боюсь не тварей из мертвоземья или хищников. Я страшусь того, что больше тебя не увижу...

Мне нестерпимо сильно хочется сказать эти слова, но чувство гордости пересиливает это желание. Витар меня больше не любит, некрасиво ему навязываться.

– Ты за дровами ходил?

– Не только. Расставлял сигнальную сеть – теперь заранее будем знать о приближении храмовников.

– Предусмотрительно с твоей стороны. Кстати, я думала, что пожирателей не учат боевым заклинаниям, ведь вы сами – оружие, – произношу, не подумав, что, говоря о проклятом даре, напоминаю о пережитом. – Ох, прости, что пристаю с глупостями!

Он невесело улыбается.

– Отчего же? Далеко не глупости. Пожирателям дают азы по всем направлениям магии, только многое нам остается недоступным из-за сковывающего источник и волю ошейника. И ты точно подметила: мы сами по себе оружие. Поэтому храмовники не заинтересованы в нашем обучении. Однако я много читал, надеясь в книгах отыскать ответ, как избавиться от артефакта, и, как видишь, сейчас пригодилось.

Мы говорили долго, пока просыпающееся солнце не окрасило бледно-розовым линию горизонта. Витар заявил, что начнем прятаться, когда первый маячок даст знать о появлении храмовников. И лучшего убежища нам не найти, чем заросли вдоль реки, вкупе с заклинанием маскировки. Правильней пропустить погоню вперед, заставить ее поверить в тщетность усилий.

– А если Андре Сирский окажется сильнее тебя и сможет пробиться сквозь все заклинания защиты и маскировки?

– Тогда нас поймают, – усмехается Вит. – Успокойся, на самом деле я убежден, что у старого храмовника не получится нас найти. А знаешь почему? Мы слишком близко к мертвоземью – поисковые чары сбоят и без моей помощи. Попробуй уснуть, Ив. Кто знает, когда у нас появится подобная возможность?

К сожалению, не спится. Приходят воспоминания о магистре, о его безжалостности, с которой он отправил на дыбу, а затем и вовсе приказал лишить магии.

– Витар, а покажи мне какое-нибудь атакующее заклинание?

Он тяжело вздыхает.

– Я-то покажу. А ты сумеешь им воспользоваться? Убивать не в природе целителей.

– Ну, Сирскому я навредить сумела.

– Я говорю об отнятии жизни, Ива. – И с ехидцей добавляет: – А не о членовредительстве.

Не хочется разочаровывать любимого человека, но дальше молчать я не имею права – ведь может и не показать, если решит, что затея глупая, и мне не пригодится.

– Не настолько я и хорошая, Вит. Я облегчала муки умирающих, избавляя их от страданий. И я виновна в смерти барона Хадиуса.

– Что?

– Ты не ослышался. Он умер из-за меня.

– Ива, послушай…

– Нет, послушай ты меня! Я не наговариваю на себя умышленно в надежде, что ты покажешь заклинания. Нет. Владетель Заречного края был извращенцем, о чем я узнала несколько месяцев назад, когда мать одной из служанок позвала меня, невзирая на запрет хозяина. Барон запорол девушку до полусмерти, я чудом воротила ее с полпути в Сады Всеотца. А потом узнала, что Ники – не первая его жертва. И я осторожно, как бы между прочим, заговорила со Стеллой о ядовитых травах. Она считает, что сама решилась на убийство мужа, тогда как это я подтолкнула ее, я подала ей идею! Я нарочно оставила запасы горюч-листа на видном месте, и, понимая, что баронесса не утерпит и воспользуется ядом, отправилась погостить к дальним родственникам приемной мамы. Ушла, не предупредив соседей, как раньше всегда делала. Поэтому, когда Хадиусу стало плохо, меня не смогли отыскать. Я вернулась поздно, когда воздействие яда стало необратимым, и преспокойно легла спать, зная, что в замке терпит муки человек.

– А на следующий день после смерти мужа Стелла отправила тебя на костер, – завершает Вит мою покаянную исповедь.

– Да, все именно так. Я – убийца.

Пожиратель, помолчав несколько долгих мгновений, качает головой:

– Убийца? Не смеши меня, Ив.

На самом деле он не смеется – с серьезным видом очистив ножом землю от травы, чертит схему заклинания.