Лана Ежова - Гори, любимая, гори!

Чтобы напрасно не гадать, стараюсь отвлечься. Тело все еще не слушается, но дышать чуть легче. И мысли больше не напоминают разноцветные спутанные нитки.

Кто-то сказал, что темней всего перед рассветом. Соврал. Вот он рассвет – я чувствую его. Рассвет наступил, а в моей жизни, чем дальше, тем темнее и страшнее. И безнадежнее.

Хотя… за какие-то восемь дней я уже не раз стояла в шаге от гибели.

Измученное сознание, прося передышку, окунает в воспоминания. Говорят, перед смертью проносится вся жизнь. Перед моим внутренним взором пролетает только ее кусочек – последние дни. Безумные, полные страха и надежды дни...

Торопливые шаги. Витар возвращается. Я радуюсь, пока не вспоминаю, что он собирается меня похоронить.

– Прости, что не уберег, что не успел. Обещаю, я отомщу за тебя храмовникам, загнавшим нас сюда. Я уничтожу орден и восстановлю Круг Двенадцати. Я клянусь, Ив!

Клятва произносится глухим голосом, без малейшего пафоса.

Ох, что же ты такой не многословный, любимый? Поговори еще чуть-чуть, умоляю! Подари мне еще несколько минут жизни!

Но нет, маг поднимает меня на руки и спрыгивает в яму. Запах – свежий и тонкий – объясняет, куда и зачем он отходил. Он нарвал маков для моего последнего ложа.

Спасите меня, кто-нибудь! Я не могу умереть, когда счастье было так близко! Нет, нет, нет… Вопреки всему я всегда верила в лучшее, стараясь не поддаваться сомнениям. Почему же небо наказывает за мою веру?

Цветы ложатся мне на грудь и на лицо. Вслед за ними сыпется земля – сначала на ноги, затем на живот… Сыпется медленно, нехотя, но сыпется. Скоро настанет черед лица – и тогда я задохнусь.

Мой любимый хоронит меня заживо, не подозревая о страшной ошибке. И дай небо, чтобы не узнал никогда…

Мои веки… они моргают? Моргают! Я снова могу управлять ими! На лице лежат маки – я их вижу, и вижу сквозь былинки кусочек небес. Но горло продолжает сковывать спазм. И я плачу. Наконец-то плачу от счастья. Еще несколько минут – и я сумею закричать! Только есть ли у меня это время?

Сколько я продержусь засыпанная землей? Не знаю, и не хочу знать…

Где-то невдалеке раздается визгливый скулеж.

– Шэйш, – ругается маг, – падальщики! Откуда только взялись?

Он перестает засыпать землей мои ноги и, судя по звукам, выбирается из ямы. И меня осеняет: нескольких минут нет! Мой "труп" сейчас сожгут, чтобы не выкопали падальщики! Так всегда делают в тех местах, где объявляются эти твари!

Я ору. Бьюсь под охапками цветов и тонким слоем земли. Я вою от ужаса. Все еще мысленно.

– Ив, как же мне не хочется это делать…

Так не делай! Посмотри на меня еще раз! Я жива!!!

– Но я не могу иначе. Я не смогу спокойно жить, зная, твое прекрасное тело разорвали, сожрали, растащили по косточкам…

И я смиряюсь. Вот теперь все, это конец. Я сейчас умру по-настоящему.

– Слезы?.. – звучит совсем близко от моего лица. – Ива?!

Витар горячечно высвобождает из цветочно-земляного плена. И трясет, как тряпичную куклу.

– Я схожу с ума, Ив? Отзовись, милая!

И о чудо! Я разлепляю губы, чтобы произнести: я жива. Но вырывается одно мычание. Но он рад и этому.

– Ива! Шэйш! Я почти тебя убил! Если бы я не решил в последний раз тебя поцеловать!..

Ох, меня спас последний поцелуй?!

Мой маг кричит, смеется и ругается. Клянет орден, восхваляет шэйшского Всеотца и поминает кронийского Создателя. Он обезумел от радости, и я схожу с ума с ним за компанию.

Витар не выпускает из своих объятий, бесконечно целует, губами стирая землю с моего лица. Целуя, уничтожает пережитые ужасы, если не из памяти, то с души, освобождая в ней место для радости.

– Ты говорил, что больше не пожиратель? – вспоминаю я.

– Да, любимая. В святилище замка я впитал все знания его хозяина – Эльгара Аквилай атр Черного Орла. Теперь я знаю, что члены Круга Двенадцати были преданы и убиты за одну ночь их же помощниками, которых подкупил Орден волков Всеотца, посулив немыслимые блага. И только Эльгар, специалист по проклятиям, успел оставить лазейку для возрождения Круга и уничтожения храмовников. Он предсмертным словом заклял родовые замки членов Круга, превратив их в источники сильного магического возмущения. Именно эти аномалии создают таких, как я, пожирателей магии, с сильным даром, но пустотой внутри, которую полностью может заполнить лишь оставленные в наследство знания...

Мой любимый чародей обрывает интереснейших рассказ и возвращается к поцелуям.

– Когда придем в Кронию, в первом же доме их святой покровительницы Виржии ты станешь моей женой, – между поцелуями удивляет он.

– Да, я согласна.

– А я не спрашивал согласия, – самодовольно заявляет Вит. Не успеваю пожурить за тиранские замашки, как объясняет: – Ты мне его дала еще шесть лет назад.

Можно пошутить, что старое быльем поросло, но зачем? Мы и так испытали много горя, чтобы еще играть подобными вещами.

Настроение мага стремительно меняется. Нахмурившись, тихо произносит:

– Ив, я хочу попросить прощения.

– За что?

– За шутку, которую произнес в ночь перед расставанием.

Подробнее объяснять нет нужды. Слова любимых людей ранят, как кинжалы. Я простила Вита еще тогда, но не забыла. Его слова едва не исполнились: меня чуть не сожгли на костре.

– Будь у меня возможность вернуться в прошлое, я бы ответил по-другому.

Он шепчет, игриво касаясь губами моей шеи. И хотя мне не холодно, руки и ноги покрываются мурашками.

– Как?

– Гори, любимая, гори, но только в огне моей страсти и любви.

– Да ты поэт, Вит!

– Только никому не говори – это повредит моей репутации будущего создателя нового Круга Двенадцати, – насмешничает он и целует долгим умопомрачительно нежным поцелуем.

Рассвет наступает, прогоняя тьму. Впереди только счастье. Вера – маяк для нашего будущего, во что веришь, то и притягиваешь.

Тропами контрабандистов мы благополучно перебрались через горы в Кронийскую империю. И первым делом, даже не стряхнув дорожную пыль с одежды, отправились в дом Святой Виржии, покровительницы семьи и женщин, признавать перед людьми и высшими силами наш союз. Как сказал тогда мой будущий муж, "Ты – моя женщина, и я хочу, чтобы это видели и другие". Я считала, что Витар изменился? Ха! Кое в чем он остался прежним – ревнивым собственником. И как выяснилось, это не так уж и страшно – ревнующий муж, если он любит тебя больше жизни, а ты так же сильно любишь его…

Начав развал Ордена волков Всеотца и восстановление Круга Двенадцати, супруг запретил мне появляться в Пантилии. И пять лет я училась на целительском факультете в Кронийском университете магии, а затем еще три проживала в нашем доме в приграничном городке. Вит старался выкроить дни для наших встреч как можно чаще. И это было поистине жарким времяпровождением.