Инга Ветреная - Лекарки тоже воюют (СИ)

Явуз шутливо поднял руки вверх и, смеясь, произнес:

– Все, сдаюсь на милость победителя!

– Боюсь, дорогой, этого будет мало, – скептически хмыкнула мама.

Когда закончили завтракать, Керем привычно прислал мне сообщение, что ждет меня во дворе. И только я направилась к нему, как меня перехватил Явуз:

– Давай я тебя подвезу, зачем беспокоить парня?

– Ты же знаешь, что розовый цвет негативно сказывается на моей репутации, – отшутилась я. – И я не хочу давать Лории повода снова быть утопленной в песке.

На это парень только хмыкнул, но возражать не стал.

– Вы помирились с Явузом? – первое, что спросил у меня Керем, увидев нас, выходивших вместе из дома.

– Нет, – рассмеялась я. – Просто решили попробовать не ругаться.

Мой ответ явно не понравился парню, но он промолчал, проводив Явуза недобрым взглядом.

День в школе проходил хорошо, уроки, домашнее задание, даже обед в столовой я провела в мирной обстановке. Явуз со своими парнями подошли к нам, вежливо поздоровались и, заняв соседний столик, стали обедать, иногда бросая на нас любопытствующие взгляды.

Конечно, Лория не упустила момента и демонстративно вешалась на Явуза, громко сообщая всем и каждому, чьей девушкой она теперь является. Но ее главный посыл звучал так: «Явуз занят! Он теперь МОЙ! Все слышали? МОЙ!» Не только окружавшие слышали и видели ее посыл, но и сам Явуз, отчего сильно морщился, косясь на свою счастливую подружку. Та же, не замечая его реакции, счастливо щебетала, подпрыгивая на его коленях и делая вид, что в упор меня не видит. Что лично меня вполне устраивало.

А затем случился форс-мажор. После обеда все старшие классы школьников согнали на полигон, и старший тренер по военной подготовке озвучил «счастливую» для меня новость:

– Друзья, рад вам сообщить, что наши кураторы из военного гарнизона согласились провести для нас военные стрельбы, в которых вы сможете принять непосредственное участие. Для этого вы сейчас разобьетесь на группы из десяти человек и попробуете свои силы в таких дисциплинах, как наведение на цель, управление оружием, командование огневой точкой. Наши шефы предоставили во временное пользование двадцать орудий. А теперь слушайте внимательно: от орудий не отходить, четко выполнять команды куратора. Большинство из вас знает, что такое артподготовка и знает последствия беспечного отношения к ней, – серьезно предупредил нас тренер.

– Син, ты будешь в нашей команде? – глаза Керема возбужденно блестели в азарте, как перед боем.

– Конечно, но я бы хотела слинять отсюда, – честно призналась я. – Пойду отпрошусь!

Я подошла к старшему тренеру.

– Уважаемый тренер Грэн, разрешите обратиться, – по всей форме завела я беседу.

Он окинул меня снисходительным, недовольным взглядом и поморщился, как от зубной боли:

– Обращайтесь.

– Я себя сегодня плохо чувствую, разрешите, пожалуйста, покинуть полигон, – ровным голосом проговорила я.

Он хмуро обвел мою фигурку недовольным взглядом повторно и заявил:

– То, что ТЫ являешься падчерицей генерала Контера, не означает, что ТЫ можешь делать все, что захочешь! А сейчас вернись туда, откуда притопала, и займись делом, – орал мне в лицо поставленным командным голосом этот камикадзе так, что слышал весь полигон.

Штабная крыса, правильная, неповоротливая, знающая и следовавшая только букве устава, в критической ситуации ведущая парней на гибель по собственной глупости, а совершив это позорное деяние, не способная даже застрелиться, но быстро шагающая по карьерной лестнице. Видимо, эта шавка, рьяно завидовавшая моему генералу, и жалующаяся судьбе на несправедливость, решила за все свои обиды отыграться на мне. Ой, зря!

Ладно, пойдем другим путем. Я сделала вид, что возвращаюсь к выделенному нашей десятке орудию, но, как только штабист отвел от меня взгляд, которым он пытался просверлить в моей спине дырку, я рванула в сторону к забору, окружавшему полигон. К другим школьникам, которые подошли к Грэну, старший тренер был более лоялен и спокойно выпустил с полигона. Но не меня.

Забор полигона находился под магической защитой, но это было полбеды, с внешней стороны забора стояло оцепление из подчиненных штабиста. Они зорко следили за моими передвижениями. Я попыталась завести разговор с ними:

– Господа, я прошу прощения за беспокойство, но я себя не очень хорошо чувствую. Пожалуйста, отпустите меня в школу.

– Ученица Син, я разве в первый раз нечетко сказал, что тебе запрещено покидать полигон? Приказываю вернуться к своему расчету и выполнять упражнения по стрельбе из артустановки, – верещал самоубийца хорошо поставленным командным голосом.

Мда, вредный мужик мне попался. Не зря его бабы не любят, мягче надо быть, дубовый ты мой. Что ж, будем подключать административный ресурс. Я отошла на несколько шагов от мужика и стала вытаскивать телефон из кармана юбки. Меня начало пошатывать, в ушах постепенно нарастал гул. Но тут совершенно неожиданно даже для меня, мою руку резко вывернули так, что плечевой сустав подозрительно хрустнул, и плечо пронзила острая боль, так давно не напоминавшая о ранении. В глазах потемнело, чтобы не вскрикнуть, и не порадовать этого урода, я закусила губу, во рту появился вкус железа. Попалась Син! Рука ослабла, телефон практически сам упал в ладонь вредного тренера.

– Капрал, – обратился он к своему подчиненному, – проводи ученицу к месту проведения занятий.

Капрал смотрел на меня с явным сочувствием, но ослушаться приказа не посмел. Кажется, я попала в настоящие неприятности. Ладно, мне не в первой, будем разбираться.

Сначала был долгий и нудный инструктаж, мои одноклассники живо интересовались устройством прекрасного в своем совершенстве, но грозного оружия. Я стояла за Керемом, уютно спрятавшись за его спиной. Он сразу разгадал мой маневр, потому сорганизовал парней из нашей десятки так, чтобы я всегда со всех сторон была прикрыта спинами ребят. Вскоре приставленный ко мне капрал потерял к объекту своего наблюдения всякий интерес, и сам увлекся устройством артустановки.

И вот все инструктажи были закончены, и мы приступили к стрельбам. Ну как мы, мои одноклассники сначала с осторожностью дали по залпу, затем освоившись, стали стрелять из орудий все чаще и чаще. Я стояла в сторонке, вздрагивая от каждого залпа, и старалась себя успокоить. «Это наши стреляют! Война закончилась! Это только учения! Это не по-настоящему!» Ничего не помогало, ноги подрагивали, в глазах плыли круги, к горлу подкатывала тошнота.

Керем быстро смекнул, что нужно разбиться согласно расчету, чтобы не толкаться, а выполнять каждый свою операцию. Выделенное ему орудие стало стрелять гораздо быстрее и точнее. Все это я отмечала автоматически, практически на привычном подсознании, а в это время ко мне подкрадывалась паника, заставляя искать убежище, окоп, овраг, на крайний случай, в яму спрятаться, а лучше закопаться. Но нужно было держать лицо, я не могла себе позволить впасть в истерику, плакать, кричать, рвать на себе волосы. Я ДОЧЬ ГЛАВНОЙ ЛЕКАРКИ ВОЕННОГО ГОСПИТАЛЯ! Твердила я себе без устали. Должна соответствовать!