Александра Лисина - Один шаг до заката

Одиннадцатое апреля… в сам этот чертов день ей не везло никогда. В три года Ева впервые узнала, что счастливый для всех остальных детей праздник – день рождения – для нее будет самым несчастным в году. Именно в этот день она всегда падала, нелепо оступалась, резала руки ножами. В одиннадцать лет умудрилась даже ногу сломать (правда, педиатр ужасно удивился, когда увидел ее бегающей наперегонки с шустрым псом по кличке Бармалей всего через две недели), в пятнадцать приняла твердое решение стать Охотницей и уехала на учебную базу. Α ее восемнадцатилетие, как специально, попало точнехонько на «выпускной». В общем, не любила она одиннадцатое апреля. Очень. Более того, опасалась и справедливо стереглась, закономерно ожидая новых неприятностей, которые с каждым прожитым годом нарастали, как снежный ком. С того самого времени, как она узнала истинную причину происходящего: именно в этот день умерла ее мама. Когда-нибудь в этот день погибнет и она сама…

– На, держи! – Кот бесцеремонно сунул ей в руки градусник. – Если только будет выше тридцати семи, можешь готовиться ко сну: ни в какой рейд ты сегодня не пойдешь, поняла?

– Да не заболела я, – с тоской отозвалась Колючка. – Просто не люблю апрель, веришь? Всю жизнь не люблю и поэтому хандрю по пустякам. Не обращай внимания.

– А ну, мерь! И не смотри на меня так – все равно не уйду, пока не сделаешь!

Ева вздохнула ещё тяжелее и взяла-таки проклятый градусник. Вот ведь прицепился! Теперь точно не отстанет, репей.

Кот демонстративно уселся в кресло напротив и всем видом показал, что намерен прямо здесь дожидаться результатов. Сверлил ее подозрительным взглядом, недовольно сопел и явно приготовился караулить до упора, чтобы она не вздумала водить его за нос.

– Кот, где тебя черти носят?! – раздраженно взревел в вестибюле Шмель. – Ты вообще идешь куда-нибудь или дрыхнешь до сих пор?!!

Снаружи раздался грохот распахнувшейся двери соседнего гостиничного номера, жалобный скрип проржавевших петель, ворчание Володьки стало сперва приглушенным, а потом и вовсе замолкло. Ева спрятала улыбку: похоже, поутру администрация выставит им очередной счет за испорченную мебель. Шмель временами совершенно не умел себя контролировать. Наверняка опять вышиб хлипкие створки своими широченными плечами.

– КОТ?!

Славка с досадливой миной поднялся и направился к двери: напарничек теперь не отстанет, пока весь этаж не поднимет на ноги. Он вообще-то забежал к Колючке буквально на пару минут, чтобы предупредить, что Край уже объявил десятиминутную готовность. Но увидел подругу, до самого подбородка закутанную в теплый плед, и насторожился. Не нравилась она ему в последние дни, ой не нравилась…

Кот бросил напоследок полный подозрения взгляд, молнией выскочил наружу, что-то быстро передал Шмелю, рассерженному его отсутствием на положенном месте, и пулей ворвался обратно.

Колючка встретила его совершенно невинным взглядом.

– Ева, ты чего, заболела? – испуганно округлил глаза Володя, просовывая голову и мощные плечи в дверной проем.

– Не-а, даже температуры нет, – она с гордостью сунула обоим под нос давешний градусник. Кот посмотрел на него, потом на вопросительно поднявшую брови Колючку, еще раз потрогал ее лоб и с нескрываемым подозрением вернул взгляд на термометр.

– И правда, нет, – озадаченно протянул он.

– Вот видишь! А ты говорил! – Ева пожала плечами и вышла первой, с огромным трудом удержавшись, чтобы не поежиться от накатившего озноба.

Напарники непонимающе переглянулись и пристроились позади, неслышно ступая след в след. Край уже ждал в машине, на их появление никак не отреагировал, всю дорогу равнодушно смотрел в окно и был привычно холоден. Больше ни единым взглядом, ни жестом не напоминая человека, который всего неделю назад поверг ее в настоящий шок своим неожиданным смехом. Он давно уже снял бинты на груди, никак не показав, насколько дорого обошлись ему новомодные стимуляторы.

Ева вздохнула про себя: наставник явно дулся за тот предательский удар по голове. Но и она по-другому не могла…

Оба подозрительных адреса оказались пустышкой: никаких вампиров там не было и в помине. Ни сегодня, ни когда-либо раньше. Ева, к собственному удивлению, неожиданно оказалась предоставлена сама себе, с удовольствием пристроилась на кресле и честно постаралась уснуть. Α остальная бригада потратила почти полночи, чтобы убедиться, что в Οсташкове гнезд больше не осталось. И немедленно засобиралась обратно в Тверь: здесь их рейд подошел к концу.

Колючка отнеслась к обоим известиям довольно равнодушно. Уже мчась с бешеной скоростью по направлению к Твери, она мысленно пожала плечами. Обратно так обратно. Какая разница? Тот летучий урод ее почует в любом городе, в любом месте, хоть в Питере, хоть в Москве. Ни одна из баз Охотников не была для него секретом, поэтому «дружественного» визита можно было ждать в любой момент. Но она давно не боялась. Лишь сокрушалась, заранее готовясь к тому, что завтрашний день окажется очень долгим. И очень-очень трудным. Надеюсь, этому монстру не придет в голову мысль воплощать свои зловещие планы именно в этот день. Тем более, до рассвета осталось всего несколько часов…

Ее мрачный прогноз касательно собственного неприглядного будущего оказался верным на все сто процентов: уже через полчаса снова начал колотить озноб. Через час сдерживать барабанную дробь стучащих зубов стало почти невозможным, а через два, когда дрожь стала уже заметной, Кот покосился с откровенным подозрением: она забилась в самый конец фургона и, накинув теплую куртку аж на самый нос, ненормально затихла.

Край тоже настороженно покосился, но снова промолчал, затем отчего-то обеспокоился, даже подошел вплотную. Но при попытке потрогать горячий лоб нарвался на злобный взгляд и предупреждающее шипение, после чего вынужденно отступил: тоже помнил, что она творила в том бункере. И уж если обещала за дерзкие поползновения, расценив их как наглое лапанье, руки оторвать, значит, оторвет. В прямом смысле слова.

Так и доехали: молчаливые, встревоженные и, одновременно, сердитые.

По возвращении в Тверь Εва мгновенно прекратила изображать здоровый сон, первой подхватила увесистую сумку с вещами, коротко и довольно сухо распрощалась с напарниками, кивнула Краю. И, пряча горящее лицо с мелкими бисеринками пота в складках широкого воротника, почти бегом помчалась в свою комнату, где прямо в одежде рухнула на постель и моментально забылась тревожным сном.

Этот день и правда будет о-очень долгим…

…Ночь. Пустые московские улочки. Отчаянный визг тормозов. Γромкий скрежет переворачивающейся на полном ходу машины. Болезненный женский вскрик…