Людмила Айдарова - Королевские игры на выживание [СИ]

Теократу я доверяла. Его опыт и знания были огромны. А еще я прекрасна понимала, что обязана ему жизнью. И не только своей. Жизнью Дитриха, Дины, моих фрейлин. Он столько за все время нашего знакомство сделал хорошего. Стольким помог. Этого многого стоит. Поэтому в свою книгу для записей, на страничку, отведенную для благодарностей, я добавила и его. А именно запись о необходимости вознаградить господина ректора Магической академии за верность короне и неоценимую помощь.

Книгу записей я стала вести относительно недавно. Так уж вышло, что в какой то момент я поняла, что не успеваю запомнить какие-то мысли, или не вспоминаю порой о планах, не выполнила пару собственных дел и несколько просьб. Дина долго смотрела на мои угрызения совести и посоветовала просто все записывать. Так я и поступила. Теперь без книги и магического пера я не ходила. Самой носить порой было неудобно и в нужные моменты Марибель подавала мне ее и отмечала все, что мне нужно было.

Совет оказался очень полезным. Я стала отмечать еще и свои наблюдения по дням, мысли, анализ тех или иных событий. Порой, пересматривая свои записи, я находила очень интересную информацию, которая поначалу не привлекала своего к себе внимания. А вот по прошествии времени помогала мне понимании того или иного события, поведения человека или построения плана моих действий.

К моему сожалению Дитриха я практически не видела. Он пропадал без конца то в одном княжестве то в другом. Во всей этой серой и мутной круговерти событий было только одно, которое порадовало мое сердце. Маяна родила. Я так торопилась, чтобы успеть, так хотелось посмотреть на свою крестную дочь. О, Единый, сколько же у меня было эмоций, когда мне дали на руки это чудо. Малышка была прекрасна. Сразу было понятно, что девочка здорова и вырастет невероятной красавицей. Ингрид. С именем я не ошиблась. Ты прекрасна!

Через пару дней, когда Маяна оправилась, я опять навестила ее и мы смогли поговорить. Мне пододвинули кресло и с я комфортом расположилась у кровати молодой матери. А еще у меня на руках посапывала Ингрид. Маяна меня удивила. Она вопреки всем правилам этикета сама кормила своих малышей.

— Ари, ничто не заменит малышу материнское молоко. И еще скажу по секрету, — она лукаво глянула в сторону двери, — это так приятно, так восхитительно. Неважно, что дамы переживают за форму груди, Темный с ней. Но именно материнское молоко делает малыша здоровее.

Для меня это было откровением. Ведь даже моя мама никогда не кормила нас. А тем временем молодая мамочка продолжала.

— Да, да. Поэтому, когда родишь сама, спиши все на свою блажь и никаким кормилицам не отдавай. И вообще надо ввести моду на кормление грудью. Ты только посмотри на детей аристократов. Бледные и хилые в большинстве.

— Маяна, думаешь поэтому они такие?

— Ну конечно. А еще надо, чтобы мама во время периода кормления правильно питалась. Ну я скажу тебе потом, что и как надо кушать.

Я сидела и покачивала Ингрид. Для себя решение уже приняла, да, обязательно буду консультироваться с Маяной. Лишь бы Единый одарил нас с Дитрихом дитем.

— Маяна, а сына вы как назвали?

Женщина грустно на меня посмотрела и тихо сказала.

— Пока никак. Сына назовет Астан. Когда вернется.

И столько в ее голос было боли, столько тоски, что аж в груди закололо. Бедная молодая мать. Вейс ведь увел ее и их с Астаном приемного сына Витора порталами месяца за два до родов. Вестей от супруга не было и Маяна переживала за него.

Витор, приемный сын Астана и Маяны, мне понравился. Очень добродушный и любознательный мальчик. И скромный. Как оказалось он был бастардом старого князя и Маяна упросила Вейса забрать и его тоже. Итак у парнишки житья не было, а не приведи Единый, если бы прознала княгиня-мать, то ему точно было бы несдобровать. Так что решение Маяны было единственно правильным, в этом я была с ней согласна. Подрастет, заберу его к себе или пажом, или… ну придумаю что-нибудь.

Ингрид сладко посапывала у меня на руках. Я смотрела на ее сладкие щечки, крохотный носик и так у меня щемило в груди, словами не передать.

Уже во дворце, когда Дина сидела рядрм со мной, а Ларибель накрыла накрыла на стол для легкого перекуса, я прослезилась.

— Ари, ты чего, дорогая? Все же хорошо, что тебя так расстроило? — моя статс-дама забеспокоилась не на шутку.

— Ох, ты не представляешь каково это держать на руках эту крошку, и понимать чего тебя лишили.

На глазах Дины заблестели слезинки. Она сжала чашку в ладонях и опустила голову вниз. Увы, но она знала другое… И ее боль была ничуть не меньше моей.

Мы молчали. Да и о чем можно было тут говорить. Нам было о чем помолчать.

День медленно перетек в вечер. Заниматься дворцовыми проблемами не было ни сил, ни желания. Я дремала у камина. Фрейлины рукодельничали в гостиной. Их негромкие голоса не давали мне до конца уйти с головой в рвущие сердце воспоминания. Дина пришла лишь к ужину. И сразу же отчиталась о проделанной работе. А мне вот было не до забот двора. Да мне вообще было все равно кто и чем любит завтракать, и сколько горничных должно быть в гостевом крыле. А потом я и вовсе легла на свою кровать, такую огромную, холодную и пустую, и забылась тревожным изматывающим сном.

Я стояла на берегу, огромной шумной реки. Ее волны накатывали на берег одна за другой. А я стояла и смотрела, стояла не просто так, я ждала. В какой-то момент волна накатила так сильно, что промочила подол платья и ноги. Но мне было не важно. Ветер трепал мои волосы и холодил лицо. Но и это меня мало заботило. Там, на другом берегу что-то мелькало. Было понятно, что кто-то ходил, занимался своими делами. Но они были так далеко. Я с трудом различала маленькие фигурки.

Эти места я не знала. Тягучая темная вода, пасмурное небо с тяжелыми стальными облаками, черный песок под ногами. Неуютное и неприятное место. Было ощущение, что вот-вот начнет моросить.

— Мамааа… Мамочкаааа…

Тихий голос прозвучал издалека. Я подалась вперед и стала вглядываться на другой берег реки. Но нет, там уже было пусто и безжизненно. Ичезли фигурки, а вот берег как-будто стал ближе. Голос опять позвал.

— Мамочкааа… ты пришла.

Я судорожно сделала шаг вперед.

— Мамочка, не надо, стой. Не иди сюда. Тебе пока рано.

Рано? Куда? Где я вообще? И так вдруг стало тяжело дышать. Сердце глухо ухало в груди и болезненно тянуло. Нехорошее предчувствие рождало панику. Воздуха не хватало, рванула платье на груди. Пуговицы не выдержали и полетели, оторвавшись от моего резкого движения.

— Мамочка… Ты знаешь, здесь так хорошо. И бабуля всегда рядом.

Там, на другом берегу неожиданно появились две фигурки. Женщина и ребенок. Они стояли напротив меня. Я не видела их лиц. Но знала, там мама. А рядом с ней мой малыш. Мой так и не родившийся малыш. Теперь точно было понятно, что это он говорит со мной. Слезы набежали на глаза, мешая рассмотреть лучше тех, ктобыл так далеко от меня, тех, кто теперь были не досягаемы.