Оксана Головина - Тени прошлого

Он низко зарычал, стоило ей чуть сильнее надавить на ладонь, да ещё и так откровенно радоваться полученной «отсрочке». Наказание на его бедную голову…

— Приятель, да тут никак не обойтись без нескольких кружек вина! — хрипло потянул рядом подошедший Ёль — помощник трактирщика, глядя на раненые руки Рэйвана, — холодное дамийское — лучшее обезболивающее!

Грузный дядька подмигнул Ванде и ухмыльнулся, демонстрируя кривоватые зубы. При этом его пышные рыжеватые усы и вовсе оттопырились, делая похожим на дикого кота.

— Неси, раз так нахваливаешь, — велел Кристиан, желая избавиться от него.

— А для прелестной госпожи? — ещё шире расплылся в ухмылке Ёль, вытирая огромные руки о длинный передник.

— Тоже… — начала говорить девушка.

— Молока! — сухо перебил её Рэйван, сверкнув взглядом на сердитую невесту, — и подогреть не забудь.

Хохот помощника трактирщика вынудил оборачиваться посетителей, ища взглядами причину непонятного веселья.

— Я не пью молока, — сквозь зубы процедила Ванда, и пузырёк в её ладони вскипел, когда на ней опасно вспыхнули руны.

От греха подальше, девушка отставила мазь, и от любопытного взгляда Ёля не укрылся выведенный чёрный рисунок. Разом мужчина посерьёзнел, и только коротко в почтении склонил голову, пытаясь скрыть неподдельное изумление. Заметил это и Рэйван, теперь молча переводя внимательный взгляд со студентки на валмирца.

— Я понял, госпожа… — ещё раз склонил голову рыжий дядька, — ваш заказ сейчас принесут…

Им пришлось порядком подождать, и Ванда воспользовалась оставшимся временем, чтоб закончить «лечение». Рэйван позволил это, чувствуя, что целебное действие зелья Аннука начинало действовать, ослабляя жжение. Придётся промучиться ещё пару дней, но обязать сердитую девчушку заботиться о его ранах. Отличный повод, что сказать…

Мысли свои он прервал, поскольку на столе перед Вандой всё же поставили дымившуюся огромную кружку молока. Рядом помощник трактирщика опустил глиняную миску с тёмным мёдом, и свежеиспечённый хлеб, аромат которого заставил девушку на мгновение забыть о том, что была зла.

— Моя жена сама пекла его, — понимая чувства Ванды, пробормотал Ёль, — лучший вкус, это когда отламывать по куску, без ножа, и поливать мёдом.

— Благодарю, — коротко ответила она, кидая теперь взгляд на своего спутника.

Как ни в чём не бывало, уже бодрее, Кристиан взялся за свою кружку, делая большой глоток принесённого вина. И вы только гляньте на эту ухмылку, которую успел спрятать за кружкой, делая следующий глоток… Потешался над её неловкостью? Ну и к хаосу! Она голодна, а хлеб пах восхитительно.

Последний раз такой аромат ощущала лишь дома, когда по её просьбе с деревни Соран привозил на гостинец испечённый местными женщинами хлеб. Такой не попробуешь и в проклятом Арде, да и в самом дворце. Тут особая магия в каждом прикосновении рук, простых, мозолистых, без всяких заклинаний.

Ванда успела только потянуться к кружке, как «нечаянно» Ёль задел её рукавом, опрокидывая на пол. Кружка разлетелась осколками, забрызгивая пол горячим молоком. Ванда резко поднялась с места, поворачиваясь к мужчине.

— Клянусь, что молоко было свежим, госпожа! — внезапно громко произнёс Ёль, склоняя рыжую голову и продолжая извиняться, — прошу усмирить свой гнев и самой убедиться в правдивости моих слов!

— Что? — растерянно пробормотала она, замечая, что теперь стала объектом внимания остальных посетителей.

Рэйван неспешно отставил свою кружку, наблюдая за их разговором. Его взгляд ещё раз остановился на руке девушки, и лицо некроманта помрачнело. Силуэт птицы, расправившей крылья в замысловатом круге — он действительно видел её раньше. И меньше всего ожидал бы наблюдать этот знак на руке студентки Арда, да и вообще достойной каэли. И, что самое важное — его, проклятье, невесты!

— Следуйте за мной, госпожа, и убедитесь сами, — продолжал уговаривать Ёль, жестом указывая на кухню и подсобные помещения трактира.

Сощурясь он поглядел на чёрный рисунок на ладони девушки. Ванда поняла — хотел увести её за собой, при этом создавая видимость того, что была возмущена прокисшим молоком. Так уж и быть, подыграет ему, лишь бы утолить своё любопытство. Вот только поднявшийся следом за нею некромант не разделял подобного энтузиазма.

— Что ж, убедимся, раз так настаиваешь, — сухо прозвучал голос Кристиана.

Он снова накинул капюшон, и только холодный взгляд сверкал, выдавая его настроение.

— Я сама, — хотела остановить его Ванда, но напрасно.

— Пока советую подумать над объяснениями, каэли.

— О чём вы? — проворчала девушка, и к своему огорчению вынуждена была следовать за Рэйваном, пытаясь прожечь дыру в его широкой спине.

Затем сама испугалась того, что воздух, кажется, уже начал плавиться, грозя осуществить её намерение. Стоило же Кристиану едва повести рукой, даже не оборачиваясь и продолжая идти за помощником трактирщика, как девушку немедленно окутало пронзительным холодом, вынуждая поёжиться. А возникшие, будто из-под земли тёмные тени, клубясь вокруг ног, поостудили, вынуждая тряхнуть носком ботинка. Неведомое призрачное создание метнулось вверх, прямо к лицу Ванды, на мгновение оскаливаясь, и явно пытаясь цапнуть за нос, но тут же растаяло.

Девушка перевела дыхание, чувствуя, как в висках застучало от волнения. Даже сейчас не перестаёт доставать её! Ёль увлёк их по приглушённо освещённому коридору, мимо широкой кухни, и вскоре они оказались у небольшой двери, которая к удивлению обоих путников вела на внутренний двор трактира. И куда их вёл этот валмирец? Что вообще происходило, Ванда понять не могла. И должна была себе признаться, что тихо радовалась обществу уверенно шагавшего перед нею мужчины. Но об этом Рэйвану знать не обязательно.

— Кажется, ты увлёкся! — мрачно прозвучал его голос, когда они почти пересекли мощёный камнем двор.

— В самый раз будет, — отозвался Ёль.

Кивком он указал на одну из ветхих открытых дверей какого-то небольшого подсобного сооружения, рядом с которым стояла старая телега. Скрипнувший фонарь заставил Ванду вздрогнуть, благо, что не погас. Шум празднования был отлично слышен, что немного успокаивало. Город не спал, город веселился. А они сейчас стояли на пороге некоего сарая, с одного бока заваленного сеном, с другого — старой мебелью и поржавевшей кухонной утварью.

Помощник трактирщика первым вошёл в душное помещение, где кто-то уже удосужился зажечь такой же как в трактире канделябр на три свечи. Тот стоял на потёртом тёмном столе, рядом с которым ютилось несколько круглых трёхногих табуретов.

— Яр, — приглушённо позвал их проводник.