Мари Явь - Атомное комбо

— Если мечтаете попасть под трибунал — вперёд. А если нет, советую просто направить жалобу моему начальству. — Дагер нарочно издевался, потому что знал: он неприкосновенен. Что давало ему — предателю — такое могущество?

— До просьб я опускаться не намерен! — прорычал подполковник так твёрдо и решительно, как будто не пил до этой минуты ни капли. Никогда в жизни. — Но ты злоупотребил моим радушием, и я этого тебе не забуду. Учти, мальчик: если ты ещё раз попадёшься мне на глаза…

Подобравшись к углу дома, я вытянула шею. И тут же мучительно скривилась.

— Не хотите опускаться до просьб, но опускаетесь до пустых угроз. Довольно, подполковник. Вы так дорожите своим положением, этим местом, домом… Но я забыл сказать вам самое главное: вам приказано уйти из Рачи.

Могу представить себе лицо подполковника в этот момент!

— Уйти?! — Это было подобно смерти для него. — Да ты хоть понимаешь… чего мне стоило…

— Это не обсуждается. Через неделю, в лучшем случае — через две, город возьмут в кольцо. Осада неизбежна, и вы её не переживёте.

— Ты меня не знаешь, сопляк!

— И слава за это Богу. Как бы там ни было, вам приказано явиться в штаб.

Если постараться, я подоспею к самой кульминации. Ещё несколько сантиметров…

— Чтобы я отступал?! Не дождёшься!

— Хорошо, я рад это слышать.

Я увидела очертания фигуры гостя, выделенные скупым светом, что лился из дверей дома. Дагер держал что-то на руках, прижимая к груди бережно и в то же время крепко. Словно большого ребёнка. И когда он повернулся спиной к коменданту, я увидела лицо той, из-за кого мимолётная дружба комиссара и коменданта превратилась в заклятую вражду.

— Ты напоминаешь мне моего сына. — В знакомом до боли женском голосе звучала бессмысленная радость. — Свена. Я тебе о нём не рассказывала?

Дагер забирал игрушку вражеских офицеров, новоявленных хозяев Рачи. Они опрометчиво решили похвастаться перед комиссаром своим эксклюзивным приобретением, и вот результат.

Всё внутри меня клокотало: от ярости, боли и… смеха — он рвался из меня, такой неудержимый, неуместный. Мне хотелось громко рассмеяться в эти перекошенные глупые лица!

Вы только на них поглядите!

Комендант, опозоренный на глазах подчинённых, в «своём собственном доме». У него забрали трофей. Его выгоняют из занятого им же города, как шелудивого пса.

Комиссар, до которого слишком поздно дошло, что «подарком», щедро ему предложенным в краткосрочное пользование, была мать его лучшего друга. Прекраснейшая женщина, которую он сам любил, так неловко, втихомолку, по-мальчишески. А теперь она растоптана, унижена и обезображена. И по чьей же, интересно, вине?

Скажи, Дагер, кто в этом виноват? Подполковник Хизель? Майор Эмлер? Батлер, Митч, Саше, Таргитай? Да-да-да. Но они виноваты лишь в том, что взяли то, чего нельзя было даже касаться. А ты, в том, что допустил это. Даже больше — поощрил одним тем, что надел эту паскудную форму. Ведь твой вид говорит лучше слов: тебя устраивает то, что происходит. Да, Дагер? Тебе понравилось её «преображение»?

— У меня была дочь. Я её убила. Мне пришлось, — бормотала она, пока Дагер нёс её к машине, торопясь убраться из Рачи. — А ещё был приёмный сынок. Его убили солдаты. Он был так похож на Джереми. Знаешь, кто такой Джереми? Я тебе расскажу, только тс-с-с, это наш с тобой секрет.

Дагер, куда ты так спешишь? Ты испугался? Но ты ведь ещё не всё увидел! Обернись, Дагер! Ха-ха!

— Я тебе всё-всё расскажу, только не бей, — умалишённо улыбалась женщина, пока Дагер осторожно устраивал её на заднем сиденье машины.

Я ползла. Ползла, впиваясь в землю пальцами, растягивая губы в оскале торжества и боли.

Он спасёт мою маму. Она жива и он заберёт её отсюда. Увезёт далеко-далеко, где она сможет поверить в то, что Рача была просто кошмарным сном. Что этого проклятого города вообще никогда не существовало.

Сбегаешь, Дагер? Но ты ведь ещё не прозрел окончательно! Оглянись! Сюрпри-и-и-з!

Я ползла мимо крыльца, к машинам. Я подняла руку и смотрела через грязные, изуродованные растопыренные пальцы на широкую спину комиссара.

— Ма… ма…

Но Дагер не слышал. Казалось, он забыл про весь мир. Его штормило, он с трудом держался на ногах, опьянённый вином и виной. Когда он захлопнул дверь, женщина приникла к стеклу и, увидев меня, махнула рукой, словно благосклонная королева. В её глазах искрилось лихорадочное предвкушение, паника и ни капли узнавания. А потом рядом с ней сел Дагер и злым, резким движением задёрнул шторку, отгораживая их от всего мира, от Рачи, коменданта и меня.

Это конец. Я понимала, но моя ладонь всё ещё тянулась в их сторону, теперь уже благословляя, а не намереваясь вернуть. Но подполковник Хизель, заметив меня, растолковал этот жест иначе.

Синхронно взревели моторы машин, и комендант, спустившись с крыльца, приблизился ко мне. Его сапог накрыл мою ладонь и вдавил её в землю. Его каблук повторил движение, каким обычно растирается сигаретный окурок.

— Нет уж, ты останешься здесь, — процедил мужчина сквозь зубы. — Вас я ему точно не отдам. Вы — только мои.

Его трясло от злости, на его лице ясно читалась жажда убийства. Если не Дагера, то кого-нибудь другого, неугодного и бесполезного. Поэтому, стоило комиссарскому эскорту отчалить от ворот, Хизель достал из кобуры пистолет и вернулся к крыльцу. Он приказал вывести из дома тех двух солдат, которые присутствовали в парадной столовой во время ужина. Вероятно, гнев коменданта застал их как раз в тот момент, когда они, уже подобрав последние остатки со стола, начали коситься в сторону прислуживающих девушек, подумывая удовлетворить голод иного рода.

— Кто из вас двоих сделал это? — спросил Хизель, всматриваясь в их побледневшие лица. — Кажется, ты…

— Так точно, господин комендант! По вашему приказу…

Его перебил выстрел. Солдат упал, из его головы, как из разбитой банки, стала выплёскиваться чёрная кровь. Боевые потери, такие дела. Война всё спишет.

— Я сказал вывести её из дома, а не избивать до полусмерти! — проревел бешено Хизель, тут же приставляя дуло пистолета к голове второго. — Я предупреждал! Говорил — это мой «контроллер»! Знаешь, почему их так называют? Конечно, потому что они контролируют «псов», никто кроме них на это не способен! А мне нужен — теперь особенно — послушный «пёс»! Как думаешь, он будет мне подчиняться, увидев это? Если она сдохнет, нам придётся и от него избавиться! Меньше всего мне бы хотелось этого, но всё-таки, забегая вперёд: ты сможешь его завалить? Ты достаточно хорош в рукопашной? Кто-нибудь из вас… хоть кто-нибудь…

Он обречённо огляделся по сторонам, наблюдая всё те же мрачные, обветренные лица. Никто не смотрел ему в глаза. И на этот раз молчание не следовало принимать за согласие.