Мари Явь - Атомное комбо

— Ну-ка, вспоминай. Эту руку вот сюда, а эту так… — Я задела его револьвер. Наградное оружие было для него как икона — он не расставался с ним ни на минуту. Но на этот раз, комендант открепил кобуру от пояса и положил её на тумбу. Это было что-то такое… музыка и он, отрекающийся от оружия… — Давай сначала. Эту руку сюда… Вот так…

Рояль, скрипка и нарастающий гул рассекающих небо самолётов. Они сбрасывали бомбы на самой окраине Рачи, а потом делали круг над городом, поблёскивая крыльями, на которых плясали солнечные зайчики. Вибрацию раненой земли мы чувствовали всем телом. Мы слышали, как в коридорах особняка нарастает суета. Топот. В дверь постучали и распахнули её, не дожидаясь ответа.

— Господин комендант! Воздух!

— Раз-два-три. Раз-два-три. У тебя отлично получается! Ты танцуешь лучше многих столичных дам, клянусь.

Я слышала, как захлопнулась дверь, но этот звук — натуральная пощёчина — не заставил коменданта отвлечься. Он вообще не обратил внимания на это преступное неуважение. Возможно, в его кабинете сейчас надрывался телефон. Но Хизель бросил свою армию, а солдаты в ответ бросили его. Сумасшедший предводитель был им не нужен.

Вцепившись в его предплечье одной рукой, сжимая широкую ладонь другой, я смотрела себе под ноги и всё никак не могла понять…

Зачем вы притащились сюда? Почему заставили ненавидеть вас?

Музыка. Только музыка без слов. Даже комендант умолк, словно боялся нарушить гармонию лишним вздохом, шагом… Война такого создать не может, так почему же он посвятил себя войне?

Он смотрел на меня с несмелой улыбкой, словно позабыв о том, где находится. Такая же улыбка была у моего отца, когда я видела его в последний раз. Замечтавшийся ребёнок…

Я перевела взгляд с его лица за спину и тут же отдёрнула руки, будто обожглась.

— Что случи…

Мальчишеские руки набросили на его шею ремень и дёрнули назад с такой силой, что Хизель упал, повиснув на удавке. Он скрёб ногтями по шее, сучил ногами, пока, наконец, не встал на колени, чтобы как-то ослабить давление жесткой кожаной ленты.

— Ну и кто из нас теперь пёс? — прошипел Ранди, поставив ногу на его затылок, одновременно надавливая и натягивая «поводок». — Не прикасайся к ней своими грязными лапами!

Хизель пытался подняться, дотянуться до Ранди. Он боролся, хрипел и багровел, судорожно соображая… Его взгляд метнулся к тумбе. От тумбы ко мне.

— Прости, Пэм, — проговорил Атомный сквозь стиснутые от напряжения зубы. — Я терпел так долго. Эта мразь… сначала бьёт, а потом ластится… Он не смеет трогать тебя в любом случае, но так… так могу прикасаться к тебе лишь я.

Темп музыки набирал скорость. Словно раненые взвизгнули скрипки, загудел контрабас.

— Посмотри на него. — Ранди усмехнулся, давя ногой на затылок мужчины со всей силы. Кажется, я слышала, как трещат позвонки. — Он на коленях перед тобой. Ты мечтала именно об этом, Пэм? Смотри. — Жилы вздулись на шее. Глаза налились кровью и закатились. Лицо посинело. Изо рта вываливался опухший язык. Под коленями растекалась лужа. — Это его ты боялась?

Я никогда не считала себя слабонервной, только не после работы в госпитале, но в тот раз меня замутило и я, попятившись, присела на кровать. Дыхание потяжелело, стало рваным, словно душили меня, а не подполковника.

— Погоди… не так быстро… — Я просила передышку. — Всё это не закончится так.

Подняв на меня взгляд, Ранди как-то… изменился. Его лицо, искажённое яростью и безумным экстазом, расслабилось, прояснилось. Он услышал то, что хотел услышать, и старался прочувствовать этот момент. Я принимала его даже таким — слетевшим с катушек, кровожадным, бешеным, хотя видела его с этой стороны впервые и должна была немало перепугаться.

— Он твой, Пэм. Делай с ним, что хочешь.

Лучший. Подарок. На свете.

Его могли переплюнуть лишь Митч, Батлер, Саше, майор Эмлер под «чёрной» глазурью и Дагер — вишенка на этом метафорическом слоеном пироге.

Я забрала с тумбы револьвер. Да, в тот день было многое сделано впервые. Первая месть. Первое совместное убийство. Первый раз, когда я взяла в руки оружие.

Револьвер оказался тяжелее, чем я представляла. Он оттягивал руку вниз, словно сопротивляясь моему намерению убить его хозяина.

Даже не верилось: минуту назад мы с ним вальсировали, а теперь…

— Это бесполезно, господин комендант, — сказала я, следя за его лихорадочными попытками вылезти из петли. — Вы же сами говорили, что «псы» сильнее обычных людей. Даже «карманный» и истощённый, он доминирует над вами — взрослым мужчиной, заслуженным офицером. Вы, конечно, догадывались, что это рано или поздно случится. Ведь он растёт, а вы стареете. Не сейчас, но в будущем, на которое вы рассчитывали, он мог бы решиться на убийство, и предупредить это можно было бы лишь с помощью контроллера. Как удачно для вас, что им оказался ребёнок. На фоне того, чему мы подвергались изо дня в день, ваша ложь выглядела добротой. Почти святостью. — Я зажмурилась и втянула голову в плечи. — Мне бы, правда, хотелось вам верить. Ведь то, что вы тут наобещали, намного приятнее жизни, которая меня ждёт. Музыка, танцы, песни, свежая выпечка, платья, розы…

— Я… кля… нусь… всё так и… будет… — Обрывки слов перемежались надсадным кашлем. — Прика… жи… ему…

— Мне такая музыка нравится больше, — отметил Ранди. — Я ненавижу людские голоса, но твой скулёж — просто песня. Он предельно понятен даже такому, как я. Если бы все ублюдки вроде тебя знали своё место, только скулили и ползали на коленях…

— Он говорит, что это ваше место, — перевела я подполковнику слова Ранди, слыша в ответ протестующий, глухой сип. Вероятно, это первый раз в истории, когда подполковника на колени поставили дети. — Если вы не будете сопротивляться, он даст вам надышаться перед смертью. Хотя, как там говорят? «Перед смертью не надышишься»?

Комендант послушно убрал руки от шеи и поднял их над головой. Он сдавался, потому что всё ещё на что-то надеялся. Хотя дуло его собственного револьвера уже смотрело ему в лицо.

— Эй, Пэм, — протянул Ранди. Стоило ему ослабить удавку, подполковник наклонился вперёд и его вырвало. — Представь на его месте Дагера. Он бы отлично смотрелся в этой позе.

Дрожащий, хрипящий, бесполезный. В обоссанных штанах и облёванный.

— Что… собираешься делать… потом? — Комендант сплюнул. Теперь он стоял на четвереньках, глядя на меня исподлобья. — Я предлагал тебе… Ты была бы в безопасности… а теперь… сдохнешь здесь… вместе со своим животным…

— Это не так уж и плохо. Смерть не пугает нас так, как измена. А доверится вам — самое подлое из предательств. — Я сползла с кровати на пол, подбираясь к мужчине. — Вы говорите, что хотели спасти нас, но даже если бы ваши намерения были чисты… вы безнадёжно опоздали. Даже больше… — Я замерла в паре метров от него, замечая, как он косится на пистолет. — Это же вы всё устроили. Вы привели их сюда. Вы развязали им руки. Это были вы…