Мари Явь - Атомное комбо

— Сначала мне нужно их оформить. — Его ответы были скупы и отрывисты, выдавая его якобы усталость. Он якобы скучающе глядел на пролетающий городской пейзаж и прятал в кулаке якобы зевок, хотя у самого сердце ходило ходуном. — Я за них головой отвечаю, поэтому хочу довести дело до конца уже сегодня. Доставлю на место, заполню бумаги, передам ребятам из отдела по работе с подлюдьми и умою руки.

— И почему самых лучших из нас заставляют возиться с самыми худшими?

Гарри Дагер стал полноправным членом их общества, ха? Его связь с Сай-Офрой не выдавали ни убеждения, ни внешность, ни даже акцент, а такого результата едва ли достигнешь за шесть лет. Значит, он заделался шпионом ещё до начала войны.

— Так и должно быть, дабы парни с передовой не считали нас дармоедами и трусами, — ответил Дагер.

— Дармоед и трус? Посмотрели бы вы на моего брата…

Боже-боже, неужели каждый встречный-поперечный ирдамец считал своим долгом рассказать Дагеру о своих сыновьях, братьях и племянниках? И неужели некогда и мне хотелось делиться с ним своими достижениями и переживаниями?

Машина вынырнула из лабиринта улиц, тормозя у департамента контрразведки. Площадь перед ним была ярко освящена, ухожена, но пустынна: вероятно, в городе был введён комендантский час.

— Я бы вас охотно подождал, но жена…

— Не смею вас больше задерживать, господин Фоль.

Они соединили руки в крепком рукопожатии, и я задумалась над тем, что почувствовал господин Фоль. Дрожала ли рука Дагера? Была холодной и липкой от пота? Дал ли он слабину в последнюю минуту и навлёк ли на себя подозрение? Куда так спешил господин Фоль, срываясь с места, едва мы успели освободить салон? К жене или к ближайшему таксофону, чтобы доложить начальству?

Мы поднялись по лестнице — сначала комиссар, за ним я и Ранди. Похоже, Дагер не нарушал протокол, раз его свободно пропустили через все посты. Или же он всем вокруг внушал безграничное доверие, и охране удобнее было заглянуть ему в глаза, а не в удостоверение? Ну, чёрт возьми, не мне смеяться над их наивностью.

Ковёр, устилающий коридор, сглаживал звуки шагов. Чисто и уютно. Фотографии и плакаты на стенах. Хрустальные люстры. Я оглядывалась по сторонам и вовсе не в попытке отыскать возможность для побега. Мне нужно было увидеть хоть что-то, что объяснило бы их нападение на нас. Но всё, что я видела — достаток и благополучие.

Тогда ради чего?.. Моего отца… Мою маму… Меня и Ранди…

Дагер открыл одну из дверей ключом и молча пропустил нас внутрь. Всё это перестало напоминать спасение уже давным-давно, но именно в тот момент Ранди потерял терпение.

— Какого хера этот ублюдок задумал?

Я оглядела кабинет, в котором мы оказались.

— Здесь никого нет.

— Само собой, — только теперь в голосе комиссара появились тревожные интонации. — Было бы совсем некстати, если бы кто-то был.

— Ты сказал, что…

— Верну тебя брату и матери. Я дал слово Свену и тебе, так позволь мне его сдержать.

Я посмотрела на Ранди, Ранди взглянул на меня, и этого хватило, чтобы понять: мы думаем об одном и том же. Стоим здесь, в его кабинете, в наручниках, находясь в стране, с которой ведём войну.

— Я сниму их, когда мы окажемся в машине, — без спросу влез в наши мысли Дагер, усаживаясь за стол.

«Ещё одна машина, чёрт тебя дери?!» — хотелось воскликнуть мне, но я лишь ненавязчиво поинтересовалась:

— И когда мы в ней окажемся?

Он уставился на часы, следя за движением секундной стрелки. Но для такой сосредоточенности, ответил он слишком туманно:

— Совсем скоро.

Чувствовал ли Ранди ту же тревогу, что и я? Или же он искал малейший повод, чтобы уличить Дагера в двойном предательстве и приговорить уже сукина сына? Наконец-то. Давно пора.

Его нетерпение было незаметно для других — внешне он был совершенно спокоен. Но то, что Ранди ловко прятал от остальных, он не мог — да и не хотел — прятать от меня. Я замечала всё. Например, то, как он останавливал взгляд на тяжёлых и колющих предметах. Атомный складывал в уме пары: пресс-папье и затылок, нож для конвертов и глаз, цепочка наручников и горло. Нет-нет, повреждённая рука могла его подвести, а значит, он должен надеяться лишь на левую. Взвесить бы в ней ту хрустальную бутыль ещё не открытого коньяка…

— Ты гляди, Ранди. — Я решила, что мой трёп, независимо от содержания, будет лучше давящей на наши головы тишины. — Какое у комиссара славное «поле боя».

Атомный хмыкнул, его внимание переключилось на меня.

— Ковёр, дубовые столы, люстры, картины, вазы. Как ты только выживал здесь? — проворчала я, отходя к стеллажам и проводя пальцем по самой высокой полке, до которой могла дотянуться. Чисто. Ни пылинки. — Однажды мы три дня не вылезали из окопов. И все эти три дня лил дождь. Можешь себе представить?

Я прощупывала почву. Что заденет комиссара сильнее?

Он отложил бумаги, на которые набросился, стоило нам войти, и теперь смотрел на меня. Его лицо вновь выражало вселенскую скорбь, но это всё ещё было не то. Он лишь хотел услышать подробности. Как мы выжили. Как нас занесло в армию. И снова, как мы выжили. А мне меньше всего хотелось давать ему желаемое.

Я обошла комнату по периметру.

— Здесь, в самом деле, опасно. — Я подцепила кончиками пальцев фарфоровую чашку, тонкую, как папиросная бумага. — Поперхнёшься кофе или сисястая секретарша насыплет слишком много сахара. Хотя, погоди. Может, это молоденький парнишка?

Я не надеялась услышать ответ, но Дагер превзошёл все мои ожидания.

— Ну, тогда ребята с передовой презирают тебя вполне оправдано. Им каждый день женщина кофе не заваривает. Ха, да они их месяцами не видят. Всё-таки у вас такая гуманная армия, женщин в неё не берут. Рассказать, как ваши парни решают эту проблему?

— Да.

Да что с тобой не так?

— Во время боя они ловят мальчиков помоложе. Может, ты знаешь, в последние годы наши власти издали указ, по которому в армию призывались мальчишки, которым только-только стукнуло пятнадцать. У них такие хрупкие, безволосые почти женские тела. Конечно, не в пример твоей секретарше, но, знаешь, твои братья по оружию не привередливые. Им бы даже я сгодилась. — У Дагера из рук выпала ручка, но он не полез за ней. Даже взгляда не отвёл. — Рассказать?

— Да.

— Это всё похоже на игру. Я должна вытащить из-под огня как можно больше раненых солдат вместе с их личным оружием и при этом не попасть в руки врагу. В тот день… сейчас точно не скажу, было ли это начало недели или конец. — Я посмотрела на откидной календарь, который стоял на столе. — У нас ничего подобного там не было. Так вот в тот день меня схватил один ублюдок. Он принял меня за парня. Представь, как он обрадовался, когда понял, что я девчонка. У него было такое выражение лица, знаешь… Он тащил меня и, пока тащил, щупал всюду. Хочешь знать, что он мне говорил?