Регина Грез - Невеста Крылатого Змея [СИ]

Леда на цыпочках к двери потянулась, и вдруг комната осветилась ярче прежнего от новой лучинки.

— Легко же тебя напугать, кумушка!

— Это кто тут опять шалит?

Отлегло на сердце, уж больно знакомый голос.

— Гость званый, да запоздалый. Прости, на свадебку вашу не поспел, задержал меня твой подарочек.

Леда метнулась взглядом по комнате. И ахнула, руками всплеснув. На широкой княжеской постели лежал котище дымчатого окраса. Глазки на огонек щурил и ушки прижимал. Ровно чего-то боялся.

— Это что же за зверюшка у нас? Ой, же какая прелесть! Спасибо, сват Наум! Или дядя… Уж не знаю, как лучше к тебе и обращаться-то… А можно погладить «подарочек»?

— Не только можно, но и надобно. Он же малыш еще, третий день как от мамкиной соски.

— Как малыш? — искренне удивилась Леда, не веря глазам. Котяра на покрывале явно на малютку не смахивал. Только вид робкий имел, разевал пасть и явно трусил новую хозяйку.

— Самый форменный младенчик! — ухмыльнулся невидимый гость. — С папкой ты его уже встречалась, кажись. Только быстро пришлось удрать. Уж больно папка зол да грозен оказался. Не заладилось знакомство у вас.

— Баюн! — вздрогнула Леда. — Да неужто его дитеныш? Но как же ты раздобыл?

— Тебя хотел позабавить, лапушка…

— Так ведь он людоед, страсти какие, он же нас тут всех слопать может, голова твоя садовая… которую и не видно вовсе, ты о чем думал, сватушка?!

Рассмеялось под притолокой, дернулась занавеска на окне:

— Вот же как бабы глупы бывают… Особенно на девятый день после замужества, одно только на уме держат. Сказано тебе — дите малое, неразумное. Кого вырастишь из него, то и станется. Баюн — шибко премудрый зверь и речь человеческую понимает, опомниться не успеешь, как сам начнет говорить. Ты его пожалей да приголубь, кажное существо ласку любит. А будешь с ним добра, станешь кормить да привечать, за мамку сочтет, всей душой звериной к тебе потянется. Будет верно служить тебе и твоим детушкам. Сказки сказывать станет, да складывать песенки. Не нарадуешься на друга… Меня вспомнишь добром.

Леда опасливо подкралась к постели. Присела на краешек и вмиг догадалась, что котенок большущий саму ее боится, сторожится. Ишь, замотался в край полотна, только зубки скалит да лапками прикрывает мордочку. Как бы лужу не напустил на супружеское ложе… Ох, беда, беда, огорченье… Тут Леда смелости набралась, решительно ухватила зверушку, завернутого в покрывальце и подхватила на руки, напевая:

— А ведь присмирел! Наум, мы точно подружимся, он меня уже не боится. И я его… кажется… Ого, ну и когтищи! А он, часом, не озвереет у нас… суть-то папкина свое не возьмет?

— А уж как воспитаешь, но надежда есть…

— Вот же ты бродяга бездомный! Где хоть обитаешь сейчас? Оставайся с нами, Годар не воспротивится, поди… ха-ха… пригодишься в хозяйстве. Ты парень шустрый! Ой, простите, дяденька, мою фамильярность, что-то я разошлась…

Леда, и правда, расшалилась как девчонка, вовсю забавлялась с пушистым котенышем, и тот освоился быстро, вскоре уже шутя прикусывал ее розовые пальчики, за волосы пробовал хозяйку потрепать. А потом притомились оба, легли рядышком и Леда, улыбаясь, поглаживала густую мягкую шерстку мурлыки. Тот сейчас же заурчал довольно, нежился, подставлял толстенький животик для ласки. Ну, как тут не вспомнишь детские стихи:

— Наум, он же душечка просто! Спасибо тебе, ты настоящий друг, а не репкин хвостик!

— Распоясалась-то совсем, погоди ужо, вот вернется строгий муж…

— За мужа завалюся — никого не боюся…

— Погоди, погоди…

— Ай, да ты что же натворил-то, разбойник! А, ну, кыш… Э-э-э… придется постелю менять…

— Дотискала зверька! Дорвалась до живого! Вам бабам только и доверься, замаете напрочь! Мужа так-то хватай, за всякие места… небось, тоже радехонек будет.

— Попрошу без советов! Многое вы понимаете — дух бестелесный! Наум, а чем Милаша кормить?

— Какого еще Милаша?

— Да вот этого, славного?

— Вот же кулема, Буяном бы назвала…

— Сам ты Буян, а это у нас Милашенька — малышок, только чего он такой тяжелый, Наум, а он, значит, еще вырастет? Ого! Да на нем же кататься можно будет…

Долго вот так болтали, смеялись, смолкая лишь, когда пришли чернавки перестелить постели, да раздобыли молочка для котика. Никто особо не удивлялся хозяйской «игрушке», хотя за котенка никто Милаша не принимал. Ну, да со временем узнают, когда с добрую рысь вымахает, а может, и поболее того.

А Годар после животинку одобрил, даже сам Наума возблагодарил за подарок. Мол, не будет «ладушка» скучать, если придется на пару дней уехать. Найдется заделье сказки рассказывать, речь будить в чудесном питомце. А там, глядишь, и сам Милаш станет вместо няньки будущим человечьим малышам. Все во благо… А уж как Радунюшка-то рада была новому знакомцу, даже не описать словами. Едва не затискала, повелела Михею из дерева вырезать игрушек — мышат, сама возилась с котиком, словно дитя, чем сердила суровую матушку.

— Летом замуж собралась, а на уме забавы одни. Перед зятюшкой стыдно… Придется, видать, еще тебя дома держать пару годков, поучить уму-разуму.

— Вовсе не ладное судишь, маменька! Я и так не могу лета дождаться, а если Михей меня до новой зимы к себе не возьмет, вовсе зачахну у вас.

— Ох, же ты как стала смела! Ничего, пожалуюсь дядьке, найдет на тебя управушку. — За меня Княгинюшка заступиться может…

— И той достанется, развели зверюг в доме, да еще каких ведь зверюг. Знаю, знаю, откуда ветер дует… Без Незримой Силушки тут не обошлось.

И так все жили хорошо и дружно в Гнездовье. Ради баловства препирались, а чаще долгими темными вечерами собирались в общих покоях, пряли кудель, мотали шерстяные клубки, шили приданое следующей невесте в змеиной родне. Сказы сказывали, да пели протяжные долгие песни.

Вместе с Радуней и Михеем навестила Леда под день Карачун и двор Теки. Едва сдержала изумленный возглас, узрев, как топорщится под клетчатой поневой живот у довольной женщины.

— Прибавку ждем по весне, уж недолго осталось. Благодарствуем за подарочки. Не угодно ли наших пирогов отведать. Устин вчерась гольца наловил богато. И тестице славно выпрело.