Karol Demon - Черный Король

— Он будет тогда забирать сам, — обреченно произнесла девочка. — Ему же это ничего не стоит.

— Мне кажется, что по ночам он может выходить. И… теперь расскажи про шкатулку. Как ты ее нашел? — Верон сжимал и разжимал пальцы, поглядывая на дверь. Он не хотел участвовать в празднике и внезапно вспомнил, как их слуга провалился недавно под лед, когда вытаскивал карету из ямы. — Он мстит мне. Я не знаю за что…

— Может, потому что ты не согласился? — спросила Анна в попытке отвертеться от рассказа.

— Может, потому что ты не знаешь почему, — передразнил Верон. — Ты никогда не сидела в яме с чудовищем…

Учинни снова сжала губы и отвернулась. В яме она не сидела, только в склепе. И почти четыре месяца в комнате… Ей внезапно стало холодно и одиноко, и появилась горькая мысль, что может быть лучше умереть.

— Я спрошу у него, — глухо пообещала Анна.

Верон, ходивший по комнате, остановился. Мальчик открыл рот, чтобы спросить, как спросит, когда дверь открылась, и в комнату вошел отец Анны, одетый парадно и очень богато.

— Вы уже подружились? Какая великолепная кукла, милый Верон. Надеюсь, подарок моей дочери вам тоже понравится. Я как раз за тем, чтобы вы оба спустились в столовую и порадовали нас перед ужином стихами или чем-то особенным. Идемте же.

Анна со вздохом поднялась из-за стола и последовала за отцом, твердо понимая, что ей никуда не деться от Короля. Он живет везде, даже рядом с домом, который девочка считала спокойным прибежищем.

В этот вечер им ни разу не удалось вновь поговорить с Вероном. Тому вручили огромную коробку, в которой оказалось очень дорогое украшение, потом дети читали стихи в честь Рождества, а родители хлопали им в ладоши. Потом состоялся праздничный ужин и фейерверк на улице, и лишь поздней ночью Учинни отправили спать, строго наказав хорошенько выспаться перед завтрашними катаниями на коньках по озеру, которое достаточно замерзло.

И когда ушла нянюшка, поцеловав на ночь, Анна вытащила шкатулку, взбила подушку и, прислонив ее к изголовью кровати, чтобы опираться, поставила на колени драгоценность. В комнате горела лишь одна свеча, совершенно не добавляя света в зимнюю темноту. Лишь отблеск в зеркале давал надежду на то, что наступит утро.

Девочка дрожащими пальцами нажала на кнопку и принялась ждать.

В тишине спальни каждый звук врезался и пытал. Но когда смолкли последние шаги в коридорах и гости улеглись спать, когда дрожащий свет полыхнул последний раз и угас, Учинни потянуло в темноту… словно ее подхватило что-то с кровати, стягивая прочь рубашку и утаскивая высоко под потолок.

— Соскучился по тебе, — шепот лился приторным вожделением на ухо, проходил холодом, оплетал живот кольцами и пеленал ноги в кокон.

Девочка всхлипнула и затихла, позволяя Королю обнимать себя и думая, что оказалась права. Но зачем же тогда он делал больными других детей в школе?

— Почему ты раньше не приходил? — Анна дрожала от холода и чувствовала ставшую привычной невозможность движения.

— Надеялся, что ты соскучишься и позовешь, — притворно ласково сообщил паук, что заворачивал жертву в паутину, чтобы держать здесь, в темноте до самого рассвета. Ледяное дыхание оставляло на тонкой коже зеленоватые пятна, что сойдут при первых лучах солнца. Поцелуй замораживал и делал плоть нечувствительной. Король мрачных и глубоких могил не давал жертве говорить, и уже вскоре завладел ее дрожью и страхами безраздельно. Влажное щупальце приоткрыло губы и проникло в рот.

Анна покорно выполняла требуемое, лишь бы не сердить короля, а в голове стучало, что совсем скука заставила его позвать, а страх — страх неизвестности и ожидания.

Непонятно сколько это длилось, но удовлетворившись покорностью Учинни, ее мучитель устроил девочку в объятиях и продержал так до утра, чтобы потом переместить в кровать и раствориться при первых же признаках жизни за дверьми.

— Отпросись в школу раньше. Мне мало, — сказал голос раздраженно. — Или я убью твою подругу Леоно.

Девочка уткнулась лицом в подушку и пролежала так до прихода матушки Лусианы, принесшей любимую кашу с изюмом. Вяло завтракая, Анна слушала ее беспокойства о своем бледном виде и пыталась уверить, что все в порядке. Более того, даже на каток пришла, около которого, как и в прошлом году, построили высокую снежную гору и установили столбы с лентами для хороводов с беготней и визгами. Развлекайся — не хочу. И девочка честно пыталась изображать веселье, но очень скоро не выдержала и спряталась за кусты, росшие на берегу, чтобы посидеть там в одиночестве.

Катания же шли своим путем. И заснеженная горка уже вскоре была захвачена ребятней и взрослыми, которые предпочли великое валяние чинному катанию на коньках, лишь родители Верона да и сам он — в синем пальто с черным мехом и забавной вышитой шапочке — катался очень долго, все посматривая на берег, где исчезла невеста.

А потом мальчик без труда нашел Анну в полном одиночестве и, остановившись в некотором отдалении от кустов, постоянно оглядываясь, не идет ли кто, сказал:

— Вчера ты сказала, что видела то существо… Это правда? Это он тебе шкатулку подарил?

— Он, — кивнула головой Учинни, продолжая смотреть в сугроб. Прошедшая ночь поменяла отношение девочки к Верону, и теперь она совершенно не боялась говорить правду.

Мальчик молчал. Он опустил голову и ковырял мысом ботинка снег.

— Он из-за тебя на меня напал… Он не хочет, чтобы мы поженились?

— Что? — удивилась Анна. — Нет, конечно.

А про себя подумала, что все мальчишки глупые.

— Я думаю, ему все равно, лишь бы… — и прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Вздохнув, Учинни продолжила: — Да и к тому же папенька только недавно договорился о свадьбе.

— Лишь бы тебя помучить? — нахмурился сильнее Верон. А потом добавил: — Я его сам убью, когда подрасту. И тебя не отдам.

— Что? — опять удивилась Анна, уставившись на него. Вот же ж глупый! — Верон, не говори так, его не убьешь. Он… — девочка запнулась, подбирая слова. — Как можно убить того, кого нет? Кто может сделать так, что ты не двинешься? Кто наказывает болезнями? Никак, — Учинни уткнулась подбородком в колени, уставившись куда-то вдаль.

Верон скорчил недовольную гримасу. Он вдруг узнал об Анне больше, чем даже родители и был полон решимости.

— Взрослые не поверят, но я же верю, — мальчик шмыгнул носом. — И я хочу, чтобы он больше никогда не поднимался наверх.

Девочка скептически глянула на выискавшегося спасителя:

— Ну и как ты собираешься это сделать?

Верон напряженно думал. Он понимал, что бороться с жутью под землей невозможно. Пытался припомнить, что способно остановить увядание и не находил средства.