Karol Demon - Черный Король

Верон улыбнулся. Девушка угадывала желания, даже когда те не произносились вслух. Умела молчать, когда тишина так и просилась поластиться к душе несчастным котенком. Она теперь выросла, шла рядом, неспешно спускаясь со ступенек, еще влажных после ночного дождя и рассеянно о чем-то размышляла, а юноша тоже молчал, не потому что нечего сказать, а потому… что он любил Анну той любовью, которая вливается родством душ.

И любовался ей, тонкой и высокой на фоне еще голых черных деревьев, на ветвях которых висели капельки воды, и неба — матово-голубого, с сиреневой дымкой облаков и томительно нежного солнца.

Путь до беседки был неспешно пройден в уютном молчании. Устроившись на скамейках, Верон открыл вино и, разлив в предусмотрительно захваченные фужеры, улыбнулся.

— За нас, — Анна, отпив глоток, кивнула: — Рассказывай, как ты жил тут без меня. Письма идут слишком долго.

Верон, который предпочитал стоять возле каменной скамьи, покрытой тонким кружевом воды, пожал неловко плечами.

— В последние месяцы твой отец больше озабочен свадьбой. Иногда мне думается, что он слишком спешит, — юноша сделал неловкий глоток вина, слишком крепкого для его нежного горла, стоически не показал, что чуть не поперхнулся. — Вдруг ты захочешь продолжить образование. А я даже не знаю, здесь все так однообразно стало. Каждый день похож на другой. Так что и рассказать нечего.

Девушка слушала, чуть склонив голову на бок, и вдруг произнесла:

— Ты знаешь, я даже не представляю, что я буду делать, когда вернусь домой. Паоло заправляет всем делом вместе с отцом, меня они даже близко не подпустят, ты же видишь. Вот вернусь я сюда — и что?

Девушка вздохнула и отпила еще глоток. Вино для нее тоже не было привычным — в школе их держали в строгости до самого выпуска, назначенного через два месяца.

— Я много чему научилась, только для чего? Не пойму.

— Может, нам уехать? — робко поинтересовался Верон. — Правда, в моем поместье совсем все запущено теперь, но ведь мы можем начать и свое дело… Или… — он вдруг подумал, что у Анны могут быть и свои планы насчет будущего.

Учинни задумчиво посмотрела на жениха.

— Можно попробовать после свадьбы. Отец получит еще один повод задирать нос перед соседями, мать — тоже, а брату все равно. Должно получиться, — Анна задумчиво сделала очередной глоток и рассеянно осмотрелась. Недавний ливень размыл гравий дорожек, лежащий теперь неопрятными бороздами и обнажающий черную землю. Непорядок, конечно, но в столько дальнюю часть сада управляющий заглядывал редко, так что вполне возможно неухоженность так и останется надолго. Но в ней чувствовалась своеобразная прелесть, как и в буйно разросшихся кустах, начавших покрываться первыми зелеными листиками. Монотонная капель с крыши беседки настраивала на лирический лад. Но возможно это вино так действовало.

— Я был бы не против перебраться подальше от пристальных взглядов, — продолжил Верон, подбадриваемый согласием Анны. — Если деликатно подойти к этому вопросу, то они не запретят нам точно, — юноша провел пальчиком по зеленому, еще липкому листочку, залюбовавшись прозрачным светом, заблудившимся в нем. — Только там столько надо сделать. Мне стыдно приглашать тебя туда теперь, но если ты решишься, то мы затеяли бы ремонт до переезда, а пока можем поехать и посмотреть на замок. Отец говорил, что ему больше пятисот лет. Но он, конечно, привирал сильно.

Анна оживилась:

— Это отличная идея. Все равно мне тут тор… — девушка хотела сказать «торчать», но пришло внезапное осознание, что подобное высказывание может не удовлетворить Верона, и она постаралась сгладить: — Находиться неделю. Съездить в твой замок — просто отличная идея, — Учинни с улыбкой смотрела на юношу, а его такие невинные прикосновения к листьям — будто игра — волновали желаниями совсем не соответствующими строгому воспитанию, зато присущими юности. — Завтра мой день рождения, вот и попрошу как подарок поездку в твое родовое гнездо.

— А я тоже хотел бы тебе что-нибудь подарить, — Верон склонил голову. Оробел, потому что не знал, что именно может понравиться Анне, но ее хорошее настроение успокоило и без того стучащее часто сердце.

Юноша приобнял невесту, гордясь непонятно чем — возможно собственным благородством:

— Милый, ты и твои письма и так самый большой подарок для меня.

— И все же я… — пальцы огладили плащ, провели по предплечьям, а глаза настоящей поднялись и задержались на губах Анны. — Я так по тебе соскучился, — добавил юноша.

Бокальчики с вином давно сиротливо стояли на скамейке, и юноша не выдержал — склонился и мягко коснулся губ Анны поцелуем. Горячие ладони сместились ниже, на талию.

Это был первый их взрослый поцелуй. Кажется, ничего подобного раньше не случалось. В щечку ведь не считается? Анна на мгновение ослабла в руках Верона, а потом вытянулась навстречу, словно чуточку выросла, хотя она всего лишь приподнялась на мысочках, и каблучки ее высоких ботинок оторвались от камней. Ничего слаще девушка не чувствовала.

В этот момент идея ускорения свадьбы совершенно не казалась обоим нехорошей. Наоборот — трепещущее тело под руками так и манило прочувствовать его полностью. Если до этого момента они были друзьями и платонически любили друг друга, то сейчас Верон страстно желал перевести дружбу в другую плоскость.

С трудом оторвавшись от девушки, юноша прошептал:

— Я люблю тебя.

Анна, зажмурившаяся от первого стеснения, распахнула глаза. Она не верила своим ушам. Но уши уже на самых кончиках покраснели от смущения.

— Верон, — выдох вышел настолько эротичным, что девушка даже этого не заметила, — а я люблю тебя.

Сказанное было правдой. Юная невеста хранила все письма, перевязывая шелковыми лентами, его подарки и даже сушила когда-то преподнесенные цветы. В ее дневнике лежала даже ромашка, еще в детстве сорванная без всякой задней мысли, когда после трагедии они впервые гуляли вдвоем.

Невозможно противиться желанию продолжить поцелуи, и Верон очнулся только когда понял, что уже хочет задрать юбку Анне и уже даже сместил ладони на ягодицы. Это было бы скверно. Честно признаться, Верон уже испробовал плотской любви, когда они с двумя сокурсниками тайком сбегали к местной блуднице, но опыт оставил не очень приятные ощущения — женщина была довольно стара, под тридцать, и неприятно пахла. Анна же только распускалась, как трепетный цветок под первыми лучами солнца, и к тому же отличалась редкой красотой.

— Я… думаю… — девушка совсем смутилась. — Я думаю, что нам не следует так торопиться, — природный страх всегда берет власть над особами юными и неопытными, а невеста во всех отношениях не имела представления, что такое утехи любви, и была обескуражена настойчивостью, или ей только так казалось. — Пойдем в город! — нашлась она, полыхая до кончиков ушей.