Ольга БрусниГина - Бяка [СИ]

Откуда ни возьмись, объявилась первая Денискина любовь. Та самая, что в душу наплевала. Поскитавшись по другим местам, домой воротилась. Еще достаточно молодая, незамужняя, все такая же задорная.

Ровно специально, по улице шла, да мимо его дома. Встретились, о пустом поговорили, то да се, слово за слово, собралась уходить:

— Проводите меня, Денис Иванович!

Тот охотно согласился. Всколыхнулась память о былом. Пошел следом, озираясь на аппетитные формы бывшей подружки. Которая, к слову сказать, специально вертела одним местом, чтобы привлечь его внимание. Нужен стал. Поманила, а он и побежал. Чуяла она свою власть над ним, поэтому и рассчитала все как надо.

С этой самой поры стал пропадать Дениска неведомо где. Бяка сидит, ждет его у окна до самых сумерек, а он не торопится возвращаться. Его мысли стали закрытыми от нее, но она уже начала догадываться, что происходит неладное.

— Бя! — сердито кричит она на него, пытаясь вызнать, где был.

— Устал, сил нет, — вместо ответа.

Однажды Бяка все поняла. Охладел к ней Дениска. Не целует, не ласкает. Запах другой женщины почувствовала на его коже и сморщилась от отвращения.

Как он мог? Ведь она ради их любви… Бяка вздрогнула от воспоминаний о великой боли, рвавшей ее плоть.

В тот вечер Дениска вернулся позже обычного. Грустная Бяка верно ждала его возле окна. Как же она стала раздражать его. Он смотрел в ее наивные доверчивые глаза и проклинал себя.

— Я больше не люблю тебя, уходи! — сказал он и повернулся к ней спиной.

Ему не нужны были слезные сцены. Скорее бы все закончилось и он с новой возлюбленной смог создать настоящую семью в доме, где всегда вкусный борщ, аппетитные котлетки на ужин, уют и порядок. С настоящей женщиной, обычной без болотного прошлого. Соседи, опять же, не осудят.

С этой русалкой у него нет будущего. Она стала ему чужой. Даже ее красота помутнела со временем, приелась. Не поговорить с ней, не в люди выйти. Решил, что она околдовала своими чарами, а сейчас все рассеялось. Как же он был слеп: связать свою жизнь с повелительницей пиявок и стрекоз.

— Иди назад, — повторил он, — плавай с рыбками.

На его суровом лице не было и малого намека на прежнее обожание. Сейчас его глаза от злости были чернее ночи.

Он нагло указал Бяке ее место. Унизил.

Но он напрасно ждал рыданий. Бяка всегда была преисполнена большой внутренней силы и гордости, сломать которую было никому под силу. Она бросила прощальный взгляд на своего избранника, ее сердце в этот момент раскололось на сотни осколков и превратилось в кусок льда.

Она пошла прочь, ни разу не оглянувшись.

Родная заводь встретила ее негостеприимно. Здесь она тоже была чужой. Даже камыши шумели враждебно, что уж говорить о речных жителях, считавших ее предательницей. Она коснулась ногами воды, как прежде делала это хвостом и удивилась насколько вода нестерпимо холодная. Раньше она могла купаться круглые сутки, наслаждаясь живительной влагой.

Что же она натворила! Горькие слезы сливались с речными водами.

Бяка знала, что оборотное зелье существует, но побочное действие было страшнее смерти. Умереть она не могла, такова участь всех бессмертных. Она могла долгие сотни лет блуждать по земле, ища надежду или любовь, но в ней не осталось ни капельки света, чтобы зажечь новую искру. Зато с лихвой было обиды и злости, которая могла наделать много бед. Это пугало больше всего, бяка не хотела превращаться в монстра, питающегося живой плотью. У нее уже начали проявляться склонности к заманиванию глупых странников в глубины омута, где их хладные трупы ждут раки. Она даже видела эти картины, и поражалась необъяснимой радости от сладкой мести всему мужскому роду.

Склянка находилось на самом дне, под большой корягой. Бяка сбросила одежду, собралась с духом и нырнула. Ледяные родники мигом взялись за дело, закружили в круговоротах, передавая эстафету друг другу.

Она долгое время плыла под водой, не узнавая дно. Со времени ее человеческой жизни, все течения поменяли свое направление, но ей все же удалось добраться до нужного места.

Бяка, выбравшись на берег, отпила несколько глотков и забылась в колдовском сне.

Проснулась она уже в новом обличье. Она вернула хвост, плавники, но вместе с этим она превратилась в старую каргу с длинными седыми волосами. По всему ее зеленому телу выросли огромные бородавки. Теперь навечно

— она будет противна самой себе и всем, кто увидит ее. Старая ведьма с торфяных болот выглядит куда привлекательнее. От прежней красавицы Бяки остались лишь изумрудные глаза, но сейчас они светились не от радости, горели гневом.

Дениска, окрыленный свободой, летел к своей зазнобе. Там его ждал неожиданный сюрприз. Приятельница была не одна. Он был лишь лекарством от скуки, запасным аэродромом. Она нашла более выгодный вариант: и богаче, и симпатичнее. Она вообще всегда была расчетливой женщиной и не могла пройти мимо, когда на горизонте появился мужчина с массой преимуществ. Старинный друг Дениска был обыкновенным нищебродом, без перспектив. Чтобы жить с таким — нужно быть последней дурой или любить до сумасшествия, потому, что с ним «рай в шалаше». Именно так она и рассудила.

— Денис, понимаешь, — мямлила она, — мы не можем быть вместе.

— Как же это?

— Не люб ты мне. Другой у меня.

И как пощечина:

— Поигрались и хватит! Да и целоваться ты до сих пор не научился. Все такой же слюнявый.

Красавица хихикнула, как тогда в далекой юности. Она специально задела за больное, помня его прежнюю реакцию и не прогадала. Пристыженный Дениска опрометью метнулся прочь, ни проронив в ответ, ни звука. Обрубила раз и навсегда, чтобы дорогу до ее крыльца забыл.

Дениска ошалел от горя. Идиот! Променял истинные чувства на пустую дешевую бабу, скачущую из койки в койку. То, что он вновь принял за любовь, не стоило и ломаного гроша — иллюзия. В одну реку пытался дважды войти — до чего же бестолковый!

Бяка, милая Бяка!

Подлому предателю нет прощения. Его вина не имела границ. Он проклинал себя, подбирал самые мерзкие слова, чтобы осквернить свой поступок.

Он снова был на реке. Но в этот раз не для рыбалки.

Раненным зверем, продирался к воде, надеясь, что не опоздал.

— Бяка! — орал он во весь голос до боли в легких, стоя перед омутом.

Ему отвечали лишь лесные птицы, перепуганные и всполошенные, громко пересвистываясь их прибрежных зарослей.

Он упустил свое счастье, и от этого ему становилось страшно: впереди снова одиночество, безрадостные дни в ожидании старости.

— Вернись! — умолял он.

В ответ тишина.

Внезапно ему показалось, что за ним наблюдают чьи-то глаза. Дениска повертелся вокруг. Его внимание привлекло что-то проплывающее мимо в середине водного потока.