Делия Росси - Служанка [СИ]

Я молча кивнула. Привычка объясняться без помощи слов оказалась на редкость живучей.

– Тогда возвращаемся, – сказал Хант, который, видимо, признавался арнами за старшего.

– Да, идем, – кивнул Бранко, подавая мне руку.

Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. После того, как я убрала остатки злого колдовства, лес успокоился. Мне даже показалось, что деревья сами расступались, освобождая нам путь, и ветки их больше не цеплялись за одежду. Арны шли быстро, почти не глядя под ноги, а я наблюдала за ними и видела ту же звериную грацию и то же умение передвигаться совершенно бесшумно, как и у моего мужа.

Мысли о Штефане причиняли боль. Перед глазами до сих пор огромные когти стояли, что появились на руке мужа, когда я с ним прощалась. Зверь не сдастся. Он не собирается отдавать мне Штефана. Да только и я так просто не сдамся. Сделаю все, чтобы приручить упрямого зверя и вернуть любовь мужа.

Штефан

Он стоял у окна и смотрел на сверкающие огни. Оленден. Столица империи.

Город, в который стекались все дороги мира, город роскоши и богатства, город возможностей и дворцовых интриг, город магов и знати. Давным-давно Штефан мечтал, что будет жить именно здесь, в столице, в особняке, который купил много лет назад, в те дни, когда умер отец, и ему достались все богатства Кронов. В том далеком двадцатом году все верили, что предстоящая война с Варнией не продлится дольше нескольких месяцев, и он тоже наивно полагал, что император с легкостью добьется победы над дикими степняками. Это уже позже, когда войска под командованием Георга потерпели несколько сокрушительных поражений, а варнийцы и их союзники с легкостью взяли Длон и Имерень, Штефан осознал, какой нелегкой будет эта «небольшая» война и сколько сил понадобится, чтобы победить хитрого и смелого врага. А тогда… Тогда он был молод, горяч и полон надежд.

Штефан усмехнулся и посмотрел на небо. Да, это не Стобард… Здесь нет тумана, скрывающего красоту звезд, и воздух пахнет иначе – цветущими розами, гиацинтами и ванильным кремом.

Внутри шевельнулась тоска. Интересно, Элиния пробовала главное оленденское лакомство? Воздушные дорские булочки пекли только в столице, а вывоз их из города дальше пятидесяти кье сурово карался.

Ему вспомнилось лицо жены, взгляд, которым она его провожала, знак, что, таясь, на плече нарисовала, и он беззвучно выругался. Не было дня из тех пяти, что провел вдали от дома, чтобы он не думал о том, как все исправить. Как зверя своего усмирить и заставить его принять Элинию.

Стоило только вернуться в замок, как тот снова взбесился. Две седмицы молчал, а в Белвиле будто рагж в него вселился! Штефан до сих пор помнил растерянность и боль, застывшие в глазах жены. Как она на него смотрела… Он готов был на все, лишь бы избавить Эли от слез. А то, что он сам был их причиной, разрывало ему сердце.

Стук в дверь отвлек его от тяжелых мыслей.

– Милорд?

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Гойко.

– Что, Гойко? – спросил он, подходя к столу и наливая из кувшина в чашу густое барийское вино. Оно текло темной кровью, а ему снова жена мерещилась, руки ее тонкие, плечи белые, груди налитые… Рагж! Пальцы дрогнули, и красные капли упали на светлый камень пола.

– Вестей из дворца так и нет? – спросил вестовой.

На худом, веснушчатом лице застыло озабоченное выражение.

– Нет, – покачал головой Штефан.

Он пригубил вино и скривился. Любимый напиток показался безвкусным.

– Стоило нас с места срывать, чтобы потом заставлять ждать! – недовольно сказал Гойко и подошел ближе. – Можно подумать, нам больше заняться нечем, как сидеть тут без дела!

– Хотят выбить из равновесия, – хмыкнул Штефан. – Проверенная тактика императора – заставить понервничать, и только потом принять.

– Так может, ну его? – с надеждой посмотрел на него Гойко. – Если император не торопится нас увидеть, значит, не больно расстроится, если мы уедем в Стобард?

– Думаю, еще пара-тройка дней, и нас примут, – ответил Штефан, снова взяв в руку высокую чашу и разглядывая тонкую чеканку обода.

Мысли были невеселыми. Он хорошо знал Георга и его советников. И даже понимал их мотивы. Не одобрял, но понимал.

– И что, вы вот так это проглотите, командир? – возмутился вестовой.

Лопоухие уши Гойко оттопырились ещё больше.

– В нашем случае терпение – добродетель, – пожал плечами Штефан и добавил: – Успокойся, Гойко. Бери пример с Давора. Вот уж кто плевать хотел на все дворцовые интриги.

– Да этому увальню все равно, где ратицу трескать – здесь или в Белвиле, – хмыкнул Гойко. – Лишь бы закуска хорошая была.

– А ты, значит, не пьешь? – усмехнулся Штефан.

Нетерпение друга было ему понятно. Гойко рвался в Стобард к своей зазнобе, и каждый день проволочки был для его влюбленной души чистой мукой. Штефан вот тоже рвался, да только терпения и опыта у него поболе было, потому и не показывал ни тоски своей, ни чувств, что душу в узел скручивали.

– Не могу я пить, пока мы в стану врага, – воинственно произнес Гойко, заставив Штефана улыбнуться. – Да-да, командир, можете смеяться сколько угодно, да только живем мы здесь, как в тюрьме. За каждым шагом следят, у ворот стражники дежурят. Думаете, я их не заметил? Вон те двое уже полдня тут околачиваются. А через десять минут смена их появится, – кивнул он на стоящих у фонтана мужчин. – До утра нас пасти будут, как овец неразумных! – Вестовой громко выругался и с надеждой уставился на него. – А может, морды им набить, а командир?

Уши Гойко покраснели и оттопырились, как бывало всегда, когда вестовой рвался в драку.

– Охолонь, – тихо, но весомо сказал Штефан. – Мы будем сидеть здесь и ждать столько, сколько понадобится. И не дадим имперцам ни одного, – он выделил голосом: – слышишь? Ни одного повода для того, чтобы обвинить нас в неповиновении императору.

– И проглотим все это?

– Да, – твердо ответил Штефан. – Но потом найдем способ и заставим Георга с нами считаться.

– Хорошо бы, – с сомнением покачал головой Гойко.

– И Давору скажи, чтобы со служанками поменьше трепался.

– Думаете, их завербовали?

– Думаю, что если дознаватели захотят найти доказательства измены, то слуги будут первыми, кого они допросят, – устало ответил Штефан и добавил: – Иди, Гойко. Мне подумать нужно.

– Безоблачной ночи, командир, – кивнул вестовой и пошел к выходу, правда, не успел взяться за ручку, как дверь распахнулась, и на пороге возник дворецкий.

– Послание от императора, милорд, – деликатно кашлянув, сказал Бежин.

– Гойко, возьми.

Штефан кивнул вестовому, и тот взял с серебряного подноса запечатанный конверт.

– Что там? Читай.

– Его величество надеется, что вы пребываете в добром здравии и изъявляет желание увидеть Ваше сиятельство вместе с сопровождающими завтра утром.