Властелина Богатова - Украденное сердце [СИ]

Зарислава закрыла глаза и мысленно всем сердцем обратилась к Богине. «Мать всего Сущего, Богиня Слава, ты направь меня на тропу верную, помоги найти смирение. Стрелою меткою унеси тревоги, печаль топкую забери реками. Дедо Велесе, освети мой путь…»

Зарислава глубоко вздохнула. Подумала о том, что случилось с ней за один месяц. А ведь будто вчера она шла вместе с Бойко в Доловск, не зная ни горя, ни бед, радуясь каждой былинке. Ещё недавно казалось, что Пребран улыбался ей беззаботно, а Марибор, напротив, посягал на её свободу, а теперь… Бойко нет, как и Вятшеслава, и перевернулось всё вверх дном. Если бы не отправилась к Радмиле, не покинула бы Ялынь, так бы и не узнала, на что способна! И Бог весть, что ещё хранит в себе её дар. Радоваться ли ему, или же наоборот бояться? Осталась бы в деревне, так и жила бы себе в неведении тихо, мирно. Может, оно и лучше было бы, но теперь пути назад нет. Дивия ей не увидеть, как и волхвы, и всех деревенских.

Мира не мешала, спокойно поднялась, подвязывая платье поясом, теперь у неё много дел. Радмила будет вить своё гнёздышко, забот у неё ныне невпроворот.

— Что это у тебя там?

Зарислава сжала дедко, но Мира указала вниз. Травница опустила глаза. На полу лежал сложенный вдвое лист бумаги. Странно, откуда?

Она подобрала его, развернула. На желтоватой, твёрдой, как береста, бумаге была начертана вязь. Зарислава быстро сложила лист, бледнея. Руки мгновенно похолодели, а сердце бешено заколотилось.

— Что с тобой? — подступила было челядинка, но Зарислава отпрянула.

— Всё хорошо.

Ведать вязь её учила волхва, потому сразу прочла короткое послание. Бумага в руке словно жгла пальцы, будто она держала в руке ладонь Пребрана. Зарислава подступила к тлеющей на полке лучине и, не думая более, поднесла к язычку пламени лист. Сухая бумага быстро занялась огнём, но каждое слово будто не желало сгорать, и Зарислава терпеливо наблюдала, как медленно тлеет письмо.

«Верни… мне… моё… сердце…» — наконец, огонь поглотил последний кусочек.

Пламя обожгло пальцы Зариславы, вынуждая выронить пепел на железную чашу.

Знать, когда она была на княжьем дворе, Пребран был здесь и, верно, пока спала Мира, проник в клеть, оставив весточку под подушкой.

Сердце Зариславы всё ещё болезненно трепыхалось. Дыхание её похолодело. Ледяное смятение заполнило душу. А ведь она только-только начала о нём забывать.

— У нас был кто-то? — спросила Зарислава невпопад у Миры, ощущая сильное волнение и тревогу.

Челядинка покачала головой.

— Нет.

— Хорошо.

Зарислава глянула в окно, в бескрайнее синее небо. Нужно поторопиться. Пусть всё прошлое и скверное останется здесь. С этими мыслями она вместе с челядинкой вышла из клети, и, спустившись с лестницы, девицы разошлись — Мира к Радмиле, а Зарислава в другую сторону. С Радмилой она попрощалась ещё утром, а потому шагала быстро и решительно к выходу. Выйдя на улицу, под козырёк крыльца, травница спустилась с порога и побежала к воротам. Благо на её пути никто не встретился из стражников и слуг, и она легко и незамеченная никем добралась до дальних ворот. А как оказалась за ними, так и приросла к земле.

На широкой дороге сгрудился небольшой отряд. Взгляд Зариславы выделил среди всадников одного. Марибор, переговариваясь с Зарубой, приметив девичью фигурку, повернул голову. Он щурился на ветер, пронизывая Зариславу жгучим взглядом. Травница робко пошла, медленно переступая ногами. С каждым шагом сердце её проваливалось в пропасть от страха и всеобъемлющего волнения.

Лошади всадников нетерпеливо били землю копытами. Кмети же, заметив травницу, приосанились, готовясь отправиться в путь. Зарислава не ожидала увидеть Зарубу, однако была рада, что тысяцкий не оставил Марибора.

Приблизившись к приготовленной для неё лошади, не осмеливаясь поглядеть на княжича, травница погладила животное по мягкой шерсти, пропустила через пальцы густую гриву. Тень накрыла её, и Зарислава, кожей чувствуя его, чуть повернула голову. Когда ладони его опустились на её талию, задержался, погладив её по животу. От этого жеста по коже Зариславы разлилась дрожь, и всё внутри опустилось, будто небо обрушилось на неё разом, что даже колени подогнулись. Марибор сжал её крепче и подсадил в седло, верно, позабыв, о своей болячке.

— Держись крепче, — сказал он, и Зарислава глянула на него сверху вниз.

Лицо Марибора было бледным, и чёрные брови оттеняли синие глубокие глаза, в которых таял, как на раскалённом солнце, лёд.

— Поторопись, княжич, — одёрнул его Заруба.

И когда Марибор погрузился в седло, небольшой отряд пустился по дороге сначала шагом, а потом, подстегнув лошадей, ринулся в бешеный галоп, поднимая за собой желто-серую пыль. Позади остались стены Волдара, вымощенные цельными брёвнами улицы, пробуждающийся посад. Зарислава не выпускала из своего внимания сильную спину Марибора, тёмные волосы, что трепал ветер. Княжич был всё в той же рубахе и босым.

Дверь скрипнула, когда Пребран шагнул в чертог отца. На взмокшее от жары лицо хлынул поток воздуха. Вячеслав закаменел, хмуро сведя брови, не в силах сдвинуться с места. Теперь так всегда с ним случалось, когда он видел сына, истлевающего на глазах. Пребран и сам заметил, что мышцы его истощились, а скулы впали, ко всему одолевала невыносимая слабость. Изнуряла ли жара, или кто-то выпивал его силы, Пребрану оставалось лишь гадать. Но ещё не прошло ни одного дня, когда он не думал бы о ней, вновь и вновь вспоминая ту ночь в бане. Заведя подрагивающие руки за спину, Пребран отступил в густую тень, пряча от отца взгляд.

Вячеслав вдруг побледнел и раскрыл рот, но не произнёс ни слова, схватил рушник с сундука, бросился к нему.

— Будята! — позвал он челядь, приложив рушник к лицу сына.

Пребран оттолкнул его.

— Не зови никого, — с остервенением вырвал из рук отца испачканное кровью полотно, пройдя к чаше, кинул рушник рядом на полку и плеснул в лицо ледяную воду.

— Как себя чувствуешь?

— Чего ты меня звал? — в свою очередь спросил Пребран. — Ни свет, ни заря.

Отец, стоявший позади, молча наблюдал за ним.

— Вчера мне пришла весточка от Радмилы… — начал он.

Пребран задеревенел.

— И что она говорит? Нравится ей в Волдаре?

Уже прошла целая седмица, как сестра отправила его из Волдара назад в Доловск. После того, как он покинул стан, покой его был потерян.

— Ты знаешь, что, — вдруг с раздражением ответил Вячеслав.

— Значит, пожаловалась.

Отец гневно смерил его взглядом.

— Я всю ночь думал, как с тобой поступить. Ты заслуживаешь наказания. Но в том и моя вина, упустил тебя из виду, слишком много дал тебе простора. И ты, как последний паскудник, опозорил меня. Я огорчён, Пребран. И разочарован. И вот моё решение… — Вячеслав бросил бумагу на стол.