Наталья Соколина - В снежных горах Непала [СИ]

У входной двери прозвенел звонок, и Маша, торопливо поставив чашку с чаем на стол, бегом устремилась в коридор. Следом туда же направилась Ольга Васильевна. Сантош, чуть помедлив, неторопливо вышел за ними, прислонился спиной к дверному косяку.

Возбуждённая раскрасневшаяся Анютка повисла у матери на шее. Вошедший следом за ней Александр Николаевич, вопросительно поднял брови, увидев незнакомца. Тот, оторвавшись от косяка, шагнул вперёд, молча, церемонно поклонился, приложив сложенные лодочкой ладони ко лбу. Маша насмешливо фыркнула, подумав, что Сантош из шкуры выпрыгивает, чтобы понравиться её родителям. Вслух, улыбаясь, сказала: — папа, познакомься, это Сантош. — Растерявшись, Александр Николаевич тоже приложил ладони ко лбу, попытался неуклюже поклониться, но рассмеялся и протянул для рукопожатия руку:

— не знаю, понимаете ли вы по-русски, Сантош, но я рад знакомству с вами!

Сантош с улыбкой ответил: — я тоже рад видеть вас, Александр Николаевич! Маша много рассказывала мне о своих родителях!

— Кажется, вы неплохо знаете русский язык, молодой человек? — лукаво подмигнул отец.

Тот кивнул, соглашаясь: — моя мама разговаривает с семьёй только по-русски, так что мы с сестрой и отцом считаем русский вторым родным языком.

Девочка, давно заметившая незнакомого человека, застенчиво пряталась за мать, держась за её руку. Сантош шагнул к ним, присел на корточки: — здравствуй, Анютка! Я давно мечтал с тобой познакомиться! Смотри, какой подарок я тебе привёз, — он, приподнявшись, залез в карман своей куртки, висящей на вешалке, и вытащил маленькую обезьянку. Вначале Маше показалось, что это живой зверёк, настолько тщательно была изготовлена игрушка. Рука так и тянулась погладить шелковистую тёмную шёрстку. Розовая мордочка лукаво улыбалась, а длинный хвост упруго подрагивал, когда Сантош опустил обезьянку на пол. Он слегка сжал кончик хвоста, и зверёк высоко подпрыгнул, заставив Анютку отшатнуться. Она зачарованно смотрела на игрушку, не в силах оторвать от неё глаз. Маша подивилась, разглядывая обезьянку: она никогда не видела игрушки, столь тщательно и с такой любовью изготовленной. У неё даже имелись крохотные коричневые коготки, которые едва слышно цокнули, когда обезьянка подпрыгнула.

— Ну, что же ты, Анютка? — Сантош серьёзно смотрел на девочку, — или тебе не понравилась обезьянка? У нас, в Катманду, живут такие же, мама их видела, — Анютка подняла голову и посмотрела Маше в глаза. Та кивнула:

— правда, солнышко, их там тьма-тьмущая, только в руки они не даются. Тебе понравилась обезьянка?

— Понравилась, — застенчиво прошептала малышка, не решаясь взять игрушку, — а… вы кто? — она испытующе смотрела на Сантоша, а Маша заволновалась: как он объяснит ребёнку своё появление в их жизни и как воспримет его Анютка?

— Давай, я помогу тебе снять куртку, а потом мы сядем на диван и поговорим. Согласна? — Сантош серьёзно смотрел на девочку, дожидаясь ответа, а когда она кивнула, протянул ей обезьянку: — держи, мне кажется, ты ей понравилась.

Остаток дня посвятили знакомству. Сантош терпеливо рассказывал о своей семье, работе, а родители придирчиво изучали его. Анютка, сидя рядом с ним на диване, тоже занималась изучением: новая игрушка её очаровала. Она уже дала ей имя — Чичи, и теперь с воодушевлением рассказывала ей о цирке. Внезапно, когда в разговоре взрослых возникла небольшая пауза, она спросила: — а ты теперь будешь моим новым папой? — Маша растерялась и от обращения на «ты», и от вопроса:

— Анютка, ты опять забыла, что к незнакомым людям нельзя обращаться на «ты»?

Та виновато посмотрела на мать: — но папу же на «вы» не зовут? — Дед с бабушкой тоже не знали, что сказать, а Сантош спокойно улыбнулся, привлёк девочку к себе:

— правильно, Анютка, я бы хотел стать твоим папой, если ты не станешь возражать, а папу всегда зовут на «ты».

Она кивнула, соглашаясь, и, заглядывая ему в лицо, спросила: — а ты не будешь маму обижать? Мне всегда её жалко, когда она плачет.

У Сантоша потемнели глаза, он прерывисто вздохнул, и Маша подумала, что он догадался, о каких слезах проговорилась Анютка, и теперь внутри него рычит и рвётся на свободу снежный барс. Он сморгнул, опять, через силу, улыбнулся: — нет, моя хорошая, я никогда не стану обижать маму, потому что она самое дорогое, что есть в моей жизни. Мы с тобой вместе постараемся, чтобы ей никогда не пришлось плакать!

— Тогда я согласна, чтобы ты стал моим папой, — малышка доверчиво взяла его за руку, а Сантош счастливо улыбнулся Маше, да так и застыл, глядя в её глаза.

Кажется, родители смирились с тем, что их дочь уедет в Непал. Ольга Васильевна грустно вздыхала, глядя на внучку, снова и снова расспрашивала Сантоша о его стране, о людях, её населяющих. Маша в разговор не встревала, лишь удивлялась про себя его обширным знаниям, касались ли они традиций и обычаев непальцев или промышленности и сельского хозяйства. Она видела, что мать мнётся и не решается что-то сказать и гадала, что же это такое. И догадалась же!

— Сантош, покажи, каков ты в своей второй ипостаси, маме с папой интересно на тебя посмотреть!

Он с сомнением, смущённо посмотрел на неё: — я могу, конечно, но боюсь напугать…

— Ну что вы, Сантош! — Александр Николаевич ободряюще ему улыбнулся, — вы же… э-э-э… себя контролируете?

— Абсолютно! Можете не сомневаться! — уверил Сантош.

Схватив за руку, Маша увлекла его в соседнюю комнату, скомандовала: — раздевайся! — он хитро прищурился:

— с удовольствием! — Притянул её к себе, крепко обнял, и она почувствовала пульсацию и твёрдость. Скользнула ладошкой вниз, осторожно сжала. Он застонал, заурчал, положив сверху её пальцев свою большую ладонь, с силой прижал, стиснул, одновременно отыскивая губы, впиваясь нетерпеливым жадным поцелуем.

— Тебе же больно, наверно! — она попробовала чуть слабее сжимать его пенис, он возмущённо замычал. Не отрывая губ, завозился, протискивая своё бедро между её ног. Маша опомнилась, с силой оттолкнула его:

— Сантош, ты с ума сошёл! Там же всё слышно! Давай, раздевайся и оборачивайся, пусть они посмотрят, какой ты красавец!

Он ревниво спросил: — а сейчас я не красавец?

Маша засмеялась: — ты что, к себе ревнуешь?

— Нет, ты ответь, — я тебе нравлюсь в человеческом обличье?

— Ты невозможный, — она вздохнула, — я в кого влюбилась-то, как ты думаешь? В ирбиса, что ли?

— Кто тебя знает, — пробурчал он, раздеваясь, — вон тебе как мой хвост нравился!

Маша первой вышла к родителям и дочери, следом показался снежный барс. Он остановился в дверях комнаты, давая людям возможность привыкнуть к его виду.

Ольга Васильевна ахнула. Схватив Анютку, прижала её к груди, глядя на зверя испуганными глазами. Александр Николаевич побледнел, поискал глазами какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать в качестве оружия. Лишь Анютка смотрела на барса любопытными глазами, а потом и вовсе принялась выкручиваться из бабушкиных рук.