Вера Окишева - Лучший для тебя [СИ]

Но янарат не отчаивался, шел, выглядывая знакомые черты в прохожих. Но нашел ее не он. Жибор по рации сообщил, что Тамара стоит на балкончике. Дальше Кошир уже спешил туда, слушая Жибора, которого беспокоил отстраненный вид Томки. Она странно смотрела вниз, словно примеривалась к высоте. Друг обещал не дать ей сделать опрометчивый и безрассудный поступок, если вдруг Тома все же решится.

Янарат бежал со всех ног, раскидывая встречных на пути. Конечно, она бы так просто не согласилась бы отступить. Слова матери задели за живое. В этом шиямата спец. И доводила любое дело до конца. А цель у нее была одна — убрать Тому, чтобы не путалась под ногами.

Три ступеньки янарат преодолел и не заметил. Жибор кивнул на тропинку, поворот к которой охранял. Там-то янарат и заметил ее. Жена стояла, низко склонив голову, опустив плечи, чуть ссутулившись. Она была такая ранимая, потерянная. И только почувствовав родное тепло, Кош смог успокоить свое сердце. Свет ее глаз вернул уверенность, что все хорошо. Он успел, она рядом, улыбается сквозь слезы, но, главное, и не помышляет о смерти, как показалось.

— Томка, — шептал Кошир, боясь выпустить жену из объятий. — Томка, я так испугался. Том, не смей так делать, прошу. Том, я не знаю, что она тебе наговорила, но не смей ее слушать, поняла? Не смей. Ты моя, я не отпущу тебя.

Женушка улыбалась ему, согревала своим теплом. Янарат не мог отвести взгляда от покусанных губ жены. Она опять не заметила, что чуть ли не в кровь их искусала. Красные, яркие, как лепестки роз, они манили к себе.

— Кош, — чуть слышно прошептала Тамара, твердо глядя ему в глаза, — я признаю тебя своим пок… м-м-м…

От переживаний Кошир сам не ожидал, что вопьется в ее губы собственническим поцелуем. Она наконец-то это сделала! Она признала его покровителем. Она уступила ему власть. Томка просто сама не понимала, что она сделала, какой дар отдала ему в руки.

Кошир пил пьянящий нектар с ее губ, блаженствуя, и не мог насытиться их сладостью. А дальше в голове как замкнуло. Тело реагировало на ласку жены, на то, как она доверчиво прижимается, как цепляется за него, отвечая на поцелуй. Утащив Томку под тень раскидистого экзотического дерева, Кошир сам не отдавал себе отчет, что готов дойти до конца прямо здесь, наплевав на ее возмущение. А разрядка ему была нужна. Очень нужна.

Сладкие стоны Томы были честнее ее умоляющего взгляда и отталкивающих рук. Да, она тоже вспыхнула под напором его желания. Она тоже нуждалась в нем, как в единственном мужчине. И мысль, что он у нее единственный, еще больше подогревала огонь, который плавился в жилах. А горячее влажное лоно жены было именно то желанное, что нужно Коширу. Резкие толчки приносили облегчение и удовлетворение. Кош пытался войти как можно глубже, поцелуями заглушая страстные стоны Тамары, которая уже потерялась, полностью сдаваясь ему, как победителю. Подчинялась его желанию. Довести Томку до разрядки удалось на удивление быстро. Жена, оказывается, тоже очень быстро возбуждалась от неприличности, от порочности. Скромница завелась от мысли, что они это делали не в уединенной каюте, а в доступном для общественности месте. Ускорившись, Кошир удовлетворенно заурчал, переживая пик наслаждения.

А затем, когда, казалось бы, все уладилось с женой, пришла она. Жибор слишком поздно подал сигнал, так как первый Кош был просто не в состоянии услышать. А стоило! Мать была тут и все слышала, как, впрочем, и сам друг. У манаукцев был исключительный слух.

А шиямата пришла не просто так. Все же мать решилась не упускать шанс окончательно рассорить его с Тамарой. И ей это удалось, как бы ни просил ее заткнуться Кошир.

Злость на весь мир застилала глаза, когда янарат оставил Тому одну. Отдал приказ Жибору охранять, а сам направился в тренировочный зал. Ему требовалось выпустить пар. Тамара откровенно достала со своей правильностью и совестливостью. Не думал Кош, что будет так сложно объяснить жене, что он не позволит ей никого другого даже в мыслях! И того, что рядом. Даже от воспоминаний о капитане руки сжимались в кулаки. Опять он встал между ними. Опять! Но янарат не собирался сдаваться. Она забудет о нем. Время лечит. Кошир был недоволен матерью, что она все же раскрыла тайну жене, но и тут были свои плюсы, пусть узнает сейчас, чем потом когда-нибудь, когда не ожидаешь. А так Тамаре нужно просто выплакаться. Все равно простит. Поймет и простит. Не в ее натуре копить злость в себе.

— Она-то отходчивая, а я нет, — прошептал Кошир, открывая дверь в спортзал.

Охрана его без проблем пропустила, не задавая лишних вопросов. Махтан еще спал. Взяв из шкафа парные мечи, янарат выровнял дыхание и приступил к простой разминке. Нужно вернуть утерянный контроль, а заодно продумать месть. Нужно лишить мать власти. Слишком много она себе позволила.

Когда комплекс упражнений разминки закончился, Кошир приступил к отработке связок как атакующих, так и блокирующих. Ши Махтан, потревоженный пением стали, сел на полу, следя за движениями альбиноса.

— Руки выше и про локти не забывайте, янарат.

— Учту, — процедил в ответ Кош, следя за дыханием.

Брюнет пожал плечами и встал, оглядываясь.

— А что я тут делаю? — словно сам себя спросил.

Янарат остановился, ехидно поглядывая на ши Махтана, решил просветить его на этот счет:

— Вы напились, разгромили манаукский бар, потом пришли к фаворитке в родильный зал и там чуть не устроили погром, обвинили ее во всех тяжких. Припомнили бедной женщине все ее грехи и это в такой момент, когда она, несчастная, рожала вашего ребенка.

— Что? Что я ей сказал? — Кош видел, что Махтан вспомнил причину, по которой здесь оказался.

— Это лучше у нее спросить. Но вменяли вы ей в вину очень многое, — ухмылка кривила губы альбиноса, хотя он и не чувствовал зла на брюнета.

Просто сердце не отпускала тревога и никак не получалось ее задавить.

— А вы за какие провинности тут? — решил ответить той же монетой Викрам, видя что янарат себя не просто так истязает. Слишком руки тряслись, а это показатель, что блондин на грани срыва.

— За то, что Тамара узнала про то, чего не должна знать.

— А, про корабль, — понимающе усмехнулся Махтан.

— Да откуда все знают?

— Я проводил расследование, и все свои рассуждения доложил президенту. Слишком уж там было все гладко, да непонятно. Без твоих гениев там не обошлось, это точно. Хотя и прямых улик нет, — честно признал брюнет, разминая затекшую шею.

— То есть это вы все шиямате рассказали? — тихо закипая от гнева, спросил Кошир, хотя и так было понятно, что он.

— Нет, не я. Все данные были переданы президенту. Даже ши Ниптин не видел заключения моего расследования, — смело глядя альбиносу в глаза, брюнет не испытывал страха перед ним и говорил, как с равным.