Вера Окишева - Два полюса [СИ]

Дверь в общий коридор без проблем раскрылась, и я просто столкнулась нос к носу с Юшани. Лацертка бросила взгляд за спину и, удостоверившись, что я одна, прошипела:

— Я не отдам его тебе. Он мой. И любит меня, а ты вс-с-сего лишь вынужденная временная замена.

— Ты замужем, — надменно напомнила я ей.

Лецертка улыбнулась, чувствуя победу. Я недоуменно нахмурилась, не понимая, что упустила из вида. Я не претендовала на Шейха, но отчего-то больно осознавать, что он был влюблен в такую стерву. Он достоин лучшей женщины во вселенной. Той, которая ради него готова будет пойти на все. К сожалению, я не способна на такие подвиги, и Юшани тоже. Поэтому и было больно и обидно за него.

— Но он меня любит, — агрессивно бросала мне слова лацертка, пытаясь унизить, втоптать в грязь. — Чтобы не с-с-страдать от душевной боли, он перес-с-строилс-с-ся на тебя. Он это может, он с-с-сильный. И купает он тебя в чувствах, которые рождены мной. Нас-с-слаждайс-с-ся, пока можешь.

Шейх просил не злиться на его соплеменников, а я не могла. Именно в этот конкретный момент я поняла, что не могу простить ей ту боль, которую она причинила Шейху.

Рука взметнулась сама собой, и пальцы сжались в кулак. Удар был глухим и болезненно отозвался в костяшках пальцев. Голова Юшани дернулась в бок, окропив каменные плиты пола кровью. Девушка прижала руку к лицу, с ненавистью глядя на меня. Я усмехнулась, потирая ушибленную руку.

— Умри, — тихо произнесла лацертка, и мою голову пронзила боль, адская, нестерпимая. Словно раскалённое железо выжигало мозг.

— Остановитесь, охрана! — голос дяди резал слух, как и чей-то душераздирающий крик.

Я умирала, медленно сгорая в огне, боль переполняла каждую клеточку тела. Я молилась, чтобы поскорее все закончилось. Подгоняла смерть, не желая дольше страдать. И спасение пришло, вместе с ласковой холодной темнотой. Красные всполохи расплывались, как круги на воде, на черной поверхности. Я была опустошена, я ничего не хотела, только плыть в этой темноте, по этой реке, которая плавно качала на своих волнах и несла меня все дальше по течению.

Никогда не думала, что тьма может дать такое успокоение, и пугающая в детстве, сейчас она была роднее всего на свете. Свет ранит, а тьма нет.

В ее объятиях легко и надежно. Когда-то я была на море и заснула на его берегах. Легкий бриз гладил мои волосы, солено целуя губы.

— Детка, держись. Не покидай меня, — нарушил покой дядя, вырывая из приятного забвения.

— Что с Салли, мистер Онура?

— Кэс, не мешай. Сядь на стул и не путайся под ногами, — окрикнул дядя подругу.

— Что с ней? — истерично переспросила она, не желая слушаться.

— Не знаю, я уже ничего не знаю. Лацерты — сволочи, Кэс. Давить таких надо еще при рождении. Таким не место рядом с нами.

— Она выживет? — страх подруги передался и мне.

Я не понимала, что со мной такого случилось, что все настолько взволнованы. Голос не слушался, и тело словно не мое.

— Не знаю, Кэс. Яд распространяется медленно, но я не могу вывести его из ее организма.

— А противоядие? — продолжала допытываться подруга, не чувствуя, что нервирует дядю.

— Кэс, я не могу определить яд. Время убивает ее. Поэтому сейчас загружу ее в анабиозную камеру. Пробы крови взял, надо отправить их лабораторию. Это очень серьезное оружие лацертов. Мы не можем на сегодняшний день с ним справиться. И моя племянница уже не первая, кто пострадал. Яд убил многих. Надо работать над разработкой противоядия. Но, по-моему, его нет.

От услышанного глаза распахнулись. Дядя, весь встревоженный, склонился надо мной и, выдав подобие улыбки, тихо прошептал:

— Салли, детка, как ты? Ты меня слышишь?

Моргнула, так как голос совсем не слушался. Язык словно разбух и прилип к небу.

— Держись, Салли. Сейчас поспишь, долго поспишь, ну а я найду, как тебя вылечить. Я спасу тебя. Обещаю.

— Салли, не оставляй нас! — рядом появилась голова Кэс.

Я открыла рот, пытаясь спросить, где Шейх. Но из горла раздался только хрип.

— Она пытается что-то сказать, — выкрикнула Кэс дяде, склоняясь, подставляя ухо.

Я попробовала еще раз, но снова лишь прошипела.

— Салли, не напрягайся. Я не могу тебе дать воды, станет только хуже. Я должен погрузить тебя в камеру, пока еще есть шанс.

— Салли, ты не думай. Я отомщу за тебя. Я убью этого лацерта. Он заплатит за то, что ранил тебя.

Я с силой схватилась за руку Кэс. Я не могла понять, что происходит. Почему я оказалась на операционном столе? Почему Кэс и дядя не знают, кто такой Шейх? Осматривая помещение, пришла в еще больший шок. Мы на отцовском корабле, у дяди в медблоке. Я узнала операционную. И Кэс была в защитном костюме.

— Что? — склонилась подруга, пытаясь услышать от меня хоть слово.

А у меня было много слов, но я не могла их произнести. Зажмурившись, я собрала все силы. Упустить шанс на спасение я не могла. Я должна была увидеть Шейха.

— Противоядие у лацерта, — с трудом прошептала, а затем закашлялась.

Я очень надеялась, что Кэс расслышала, и обрадовалась, когда она произнесла:

— Мистер Онура, вы подождите, я быстро к лацерту и обратно. Я вытрясу из него это противоядие, вместе с душой.

Кэс оставила нас, а дядя, качая головой, нервно сжимал мою ладонь.

— Я спасу тебя, детка.

— Что со мной? — решила уточнить, пока еще могла это сделать.

— Не помнишь?

Я покачала головой, замирая от плохого предчувствия. Я, кажется, догадывалась, что со мной, только не помню.

— Кэс подбили, она потеряла сознание, а ты бросилась ее прикрывать. А когда, казалось бы, отбили атаку, ты поспешила ей на выручку и не заметила, как со спины к тебе подобрался подлый лацерт и всадил тебе в бок отравленный меч. Тварь, — эмоционально выдохнул дядя, поджимая губы, желваки у него заходили на скулах от той ненависти, которую он сейчас испытывал.

— Но я обещаю, что справлюсь.

Дверь распахнулась, и в операционную ввели Шейха. У меня даже не возникло сомнений, вдруг это не он меня ранил. Только он был способен на это. Безразличный взгляд зеленых глаз пробежался по мне, останавливаясь на губах.

Да, я улыбалась ему, радостно и тепло. Так встречают только любимых. Даже слезы выступили на глазах.

— Спасибо, — тихо прохрипела на лацертском, но он меня услышал. Подошел ближе, склоняясь надо мной.

— С-с-салли, — позвал меня, а я закусила губу.

Я влюбилась в его голос, в его аромат. Мне нужна была его теплота, нежность. Только его одобрение. Но я не могу пойти у него на поводу только чтобы остановить войну. Он показал мне сказку, в которую я поверила, правда, не могу ее оживить. Сказка длинной в жизнь. Даже не верилось, что это было все не по-настоящему. Теперь реально казалось вымуслом.