Вера Окишева - Два полюса [СИ]

— Браслеты дома давно тебя ждут, — вкрадчиво прошептал Шейх, склоняясь ниже надо мной. — А ты все не прилетала и не прилетала.

Поцелуй, который он подарил, разнился с пугающим настроем лацерта: осторожный, трепетный. Язык проник, словно спрашивал разрешения. И я не выдержала, уперлась руками в грудь Шейха, попыталась оттолкнуть его и гневно выкрикнула:

— Откуда я знала-то! Ты мне даже слова не сказал об этом! Наш путь закончился, — передразнила его, — я улетаю! Как в этом я должна была понять, что ты хочешь сделать меня своей женой?

— Юшани, — твердо позвал меня Шейх, сбивая боевой настрой, — ты должна была с-с-сама решитьс-с-ся. Я не с-с-смел тебе приказывать, давить или другим с-с-спос-с-собом зас-с-ставлять. А хотел! Хотел тебя вс-с-стряхнуть в тот миг, когда ты отвернулас-с-сь! И с-с-сделал бы, ес-с-сли не с-с-стояли бы за моей с-с-спиной другие кес-с-сши и не с-с-следили за нашим разговором. Они не дали мне тебе объяс-с-снить. Ты с-с-сама должна была, и ты с-с-справилас-с-сь. Ты моя маленькая храбрая, очень с-с-сильная ящерка. Ты с-с-справилас-с-сь.

Ласковые руки гладили меня, принося успокоение. Я тихо всхлипывала, зажмурившись, чтобы не видеть лицо любимого. Я не ожидала, что настолько глупа. Но не собиралась признаваться в этом.

— Дурак, — тихо обозвала его, решаясь открыть глаза, — мог сообщение кинуть, или еще как-нибудь намекнуть.

Слезы облегчения не желали останавливаться, смывая с сердца всю горечь разлуки.

Я понимала, что лацерты не люди, но не до такой же степени. Неужели я так и буду постоянно его не понимать. Шейх лег на бок, притянул меня к себе, целуя в висок.

— Я тебе во с-с-снах с-с-столько раз намекал. С-с-столько раз…

— Во снах? — удивленно подняла голову.

— Да, я же звал тебя к с-с-себе.

Шейх был невозмутим, а меня распирало негодование. Во снах. В моих эротических снах. Да мы и ни разу не разговаривали во снах, не до этого было. В них было все, но только не разговоры. Хотя я вспомнила, он со мной разговаривал. В самом начале сна, с его слов сны и начинались.

— Ты говорил, иди ко мне. Я думала, ты просто к себе звал.

— Юшани, — попытался остановить меня Шейх, но меня понесло.

— Я и подходила, я думала, это просто сон. Я даже не могла подумать…

Шейх приложил указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

— Мне понравилис-с-сь наши с-с-сны. Ты в них такая необузданная и любопытная. В жизни ты с-с-себе такого не позволяла.

Я покраснела от смущения, а потом опять отвлеклась, понимая, что не до конца разобралась в хитром Шейхе.

— Подожди, так это были не мои сны? — попыталась поставить все точки над и.

— Наши, — я зарделась от того, как сокровенно он произнес это слово, — но ты постоянно меня с-с-сбивала, я просто не мог ус-с-стоять. Ты такая с-с-соблазнительная. С-с-с с-с-самого первого с-с-сна, там, на реке. Я пребывал в шоке, когда понял, что ты с-с-сильнее чем кажешьс-с-ся, ты вела с того момента с-с-сон, а я прос-с-сто плыл по волнам твоей фантазии.

Что-то не верится, что по моим. Очень уж у нас все ярко было. Да и Шейх не казался стеснительным в тот миг.

— Обет воздержания? — я очень хотела узнать, где был сон, а где явь.

— Я тебе всегда говорю правду. Ты моя первая и единс-с-ственная.

С трудом перевела дыхание, чувствуя, как реагирует тело на признание Шейха. Я начинала сдаваться, желать его, чтобы закрепить на него свои права. Первая и единственная — это сильнее, чем стань моей женой, чем я достану для тебя звезду с неба. Это было нежнее, чем все ласковые слова романтических новелл. Но сомнения остались.

— Откуда опыт?

Шейх рассмеялся, вновь поцеловал в губы.

— С-с-спас-с-сибо за комплимент. Я училс-с-ся у тебя.

— Что? — опешила, откровенно краснея от смущения.

— У тебя в голове с-с-столько вс-с-сего познавательного, — соблазнительный тон и лукавая улыбка били наповал.

— Шейх! — попыталась одернуть я его.

Я и так уже была на грани. Я хотела его, но продолжала сопротивляться. Надо закончить разговор. Лацерт чуть отстранился, оценил мое состояние и остался довольным.

— Я не буду давать с-с-слово, что никогда этого больше не с-с-сделаю. Я буду читать твои мыс-с-сли, ис-с-скать твои потаенные желания, ящерка моя. Мне безумно понравилось.

— Шейх! — меня уже била дрожь от вожделения.

Он просто был невыносим, хотелось закрыть ему рот поцелуем, но я боялась, что не вынесу этой пытки, накинусь на него, а мы в палате.

— Да, любимая? — с придыханием спросил этот искуситель, пряча улыбку.

— Это подло, читать чужие мысли, приходить в чужие сны. Я чувствую себя… — я запнулась, не зная, какое слово подобрать. Я была для него открытой книгой, я не могла укрыться от него. — Словно я голая перед тобой.

— Вос-с-схитительно, — прошелестел Шейх, прикрывая глаза.

— Что? — еле сдерживалась от того, чтобы не накинуться на него уже с кулаками.

— Вс-с-се, моя ящерка. Хочу чтобы ты ос-с-ставалас-с-сь голой передо мной. Я же твой будущий муж, а от мужа у тебя не должно быть с-с-секретов.

— Шейх! — предупреждающе позвала, чувствуя, что уже дошла до точки кипения.

— Не рас-с-старивайс-с-ся, лучше пос-с-спи. Нога долго заживать будет. Так что мне ос-с-стаютс-с-ся только с-с-сны.

С этими словами Шейх сильнее прижал меня к своей груди и поцеловал в висок. Сон, словно по волшебству, стал утягивать меня за собой. Хотя вовсе это не волшебство, а один конкретный наглый лацерт!

— Черт! — выдохнула, рассматривая себя абсолютно голую, стоящую в спальне Шейха.

Оглянулась в поисках любимого. Он нашелся на кровати, где фривольно лежал, прикрыв одеялом причинное место.

— Шейх, что это все значит? — обратилась я нему, забираясь на кровать.

— С-с-сон, — подсказал улыбающийся лацерт, поглядывая на меня потемневшими глазами.

Он провел рукой по ирокезу, закидывая ее за голову. Самодовольная улыбка не сходила с его луб.

— Почему я голая? — я, конечно, догадалась почему, но отчего-то было стыдно. Пусть он и видел меня в наряде Евы и ни раз, но после того что он наговорил, смущение взяло надо мной верх.

— Я так хочу, — прошелестел искуситель, притягивая меня к себе.

Нога во сне не болела, и чувствовала я себя невпример раскованно. В этом любимый был прав, тут я себе многое могла позволить.

— Шейх, а почему во сне?

— Там камеры и нога тебе мешать будет. А тут, — его улыбка стала еще шире и проказливее.

Я поняла его без слов. Да тут только мы. Только он, я и наши фантазии. Лежать у него на груди было безумно приятно, чувствовать обнажённой кожей тепло его тела. Моя грудь от возбуждения сжалась, вооружившись тугими горошинками сосков, недовольно покалывала, требуя жаркой ласки. Я провела пальчиком круговую линию поочередно вокруг сосков Шейха, намекая, что я от него хочу.