Александра Павлова - Проклятое дитя [СИ]

Мрачный грот был наполнен сумрачным туманом, который стелился по полу клубами дыма, поднимаясь всполохами то там, то здесь. Острые пики камней нависали над всей площадью, и с них, с тихим звоном, медленно срывались капли, падая с огромной высоты и разбиваясь на крошечные осколки о черное стекло внизу, чтобы превратиться через мгновение в белесые всполохи мокрого дыма.

В центре огромной залы, на небольшом возвышении, оплетенный каменными цветами, стоял низкий колодец, заполненный до краев. Над ним, опираясь руками о края и вглядываясь в зеркальную гладь, стоял молодой юноша. В светло карих глазах плескалась вековая печаль и задумчивость. Светлые брови были нахмурены, а бледные губы скорбно сжаты. Пальцы, что сжимали каменную кладку Гласа Истины, то сжимались, то разжимались с каждым новым изображением, что сменяли друг друга с частотой в несколько минут.

В тишине за ним наблюдали еще четверо, находясь по углам грота, на каменных возвышениях под самым потолком.

Высокий, красноволосый юноша, сведя брови и нетерпеливо фыркая, переступал с пятки на носок, отчего из-под его ног периодически скатывались крошки камней, ссыпаясь вниз, но не долетая до пола — зависая над туманом и будто растворяясь в пепел прямо в воздухе. Такие же яркие, как и волосы, красные глаза нетерпеливо смотрели на золотого брата, который изваянием, не шевелясь, стоял уже в течении нескольких часов, заставляя всех ждать, вглядываясь в колодец Истины. Красному не было присуще подобное терпение. Он был вспыльчив, эмоционален, и подобное проявление бездействия не давало ему покоя.

Напротив, не сводя с него насмешливого взгляда, стоял еще один юноша, совсем мальчик. Младший из братьев, сверкая веселыми зелеными глазами, наблюдал за Красным, подкидывая в воздух камешек, что держал в тонких пальцах. Ему нравилась та гамма эмоций, что не давала покоя яркому родственнику, у которого уже дым начинал валить из ноздрей — признак того, что его терпению приходит конец.

Справа от мальчика, так же едва ли пошевелившись за все время нахождения здесь, стоял смуглый темноволосый человек. Длинные пряди собраны в сложное густое плетение на затылке, спускаясь дивной косой на широкую грудь и практически касаясь кончиками камней под ногами. В иссиня черных завитках сверкало тусклое золото в виде цепочек. Сильные руки сложены на груди, обнажены черной рубашкой, распахнутой по всей длине. Запястья так же охвачены золотом — широкими резными браслетами. Под стать драгоценному металлу сияли и его глаза. Широко расставив ноги, он шевелили лишь головой, смотря то вниз на колодец, то на младшего брата, который явно веселился, наблюдая за Красным, то на него — так же замечая, что терпению нетерпеливого приходит конец: в этот раз он продержался даже дольше, чем обычно.

Четвертый юноша не смотрел ни на кого. В истинном обличии Снежного, он спал, сложив украшенную диадемой рогов голову на брюхо. Его окружали клубы ледяного воздуха и кристаллизующихся снежинок, которые долетая до тумана внизу, тут же становились его частью.

— Довольно, — прорычал несдержанно красноволосый, делая шаг вперед и срываясь с высокой скалы вниз, где с легкостью приземлился на пол.

Клубы тумана расступались перед его решительной поступью, когда он направился к золотому брату.

— Еще минуту, — остановила его ладонь Черного, когда тот собрался коснуться погруженного в Глас юноши.

— Это больно? — не скрывая любопытства, сверкая задорными глазами, спросил зеленоглазый юноша, ни на миг не останавливаясь и вышагивая по кругу колодца нетерпеливо глядя на родственников.

— Неприятно, — мягко выразился черноволосый под фырканье Красного.

— Когда я смогу попробовать?! — мальчик снова нетерпеливо посмотрел на братьев.

— Тебе еще расти и расти, Зеленый, — снова хмыкнул рыжеволосый.

В один взмах гигантских крыльев слетевшего со своего места белоснежного дракона туман рассеялся по углам, забиваясь во все щели. Длинные красные волосы взметнулись вверх, непокорные каштановые вихры мальчика, и без того взъерошенные, пришли в окончательный беспорядок, а черная рубашка смуглокожего затрепыхалась на ветру. Но когда на пол плавно опустился уже человек, поправляя кроткие белоснежные волосы, все стихло, и минутная буря ушла, забрав с собой волшебный туман. В то же мгновение с громким вздохом-всхлипом золотоволосый юноша расцепил ладони, делая шаг назад от волшебного колодца, и моментально пошатываясь. Он непременно упал бы, не подхвати его братья за плечи. В затуманенные чарами глаза медленно вернулось понимание и сознание, а вместе с ним и возможность самостоятельно стоять. Кивком поблагодарив братьев, юноша устало прикрыл глаза, присаживаясь на пол и опираясь спиной о колодец.

— Что ты видел?! — сгорая от нетерпения, спросил мальчик, проигнорировав укоризненные взгляды Снежного и Черного.

Уставший юноша поднял голову и с нежностью посмотрел на мальчика.

— Какой же ты еще зеленый, Зеленый.

Мальчишка фыркнул, но продолжил нетерпеливо смотреть.

— Тоже что и обычно, — ответил за брата Красный, складывая руки на груди и недовольно глядя на человека у своих ног, который еще долго будет приходить в себя.

— Верно, — кивнул согласно Золотой. — Я так устал видеть это.

— Мы все устали, — согласился Черный.

— Нужно вмешаться, пока еще есть время, — все-таки поднимаясь на ноги, решительно заявил юноша.

— Какое дело нам до их распрей?! — фыркнул пренебрежительно Красный. — Они уничтожают себя многие сотни лет. И плевать я хотел на это! Пусть хоть поубивают друг друга до последнего гнома!

— Тогда за ними придет и наш черед! — возразил Золотой.

— Никто не посмеет бросить вызов Драконам! — гордо вскинув подбородок, произнес красноволосый.

— Это и наш мир тоже, — тихо произнес Снежный.

— И только нам под силу помочь ему, — согласился с братьями Черный, а Зеленый лишь кивал головой, готовый соглашаться на все сразу.

Он был юн и охоч до приключений, до всего нового, и неважно, насколько это новое тяжело, больно, невыполнимо и необъятно.

— Мы все — часть одного целого, — продолжил Снежный. — Не будет никого кроме нас — и нас скоро не станет. Не тебе объяснять законы равновесия.

Красный снова фыркнул, но возразить на это было нечего.

— И еще есть пророчество, — начиная с большей четкостью вспоминать то, что видел, произнес Золотой.

— Пророчество?! Какое пророчество?! О нас?! О них!? — эта масса вопросов в минуту само собой посыпалась от мальчика, глаза которого засияли еще ярче.

— Угомонись! — рыкнул злобно Красный, но Зеленый даже не дернулся, знал, что его не тронут, лишь по загривку получит в крайнем случае.