Галина Гончарова - Зеркало отчаяния [litres с оптимизированной обложкой]

Встала с солнышком, помолилась – и вперед. Работать, дочь моя, работать! Ибо безделье – грех!

Силанта обиженно сопела за спиной матери. Она тоже проспала по уважительной причине. Злилась до поздней ночи и сидела перед зеркалом.

Злилась на Малену, прикидывала, что бы такое надеть, чтобы казаться лучше, чем эта… эта…

В итоге Силанта, в роскошном бархатном платье желтого цвета, проигрывала Марии-Элене по всем статьям. Сразу было видно где хозяйка, где гостья.

Аристократам у себя дома ведь нет нужды наряжаться. У них и так дел хватает, за них говорят не бриллианты, а манеры. А жемчужная нить, которую нацепила на себя Силанта, была такой длины, что кобеля хватило бы удержать.

Вот у Лорены вкус был идеален. Голубой шелк поверх белого нижнего платья. Скромно, со вкусом…

Лоран пока еще не прихромал… Матильда мстительно хмыкнула. Ничего, не поумнеет – костыли осваивать будет! Мы – добрые, сразу не убьем, дадим время раскаяться и все осознать…

Перебивать Матильду было делом гиблым. Лорена и не пыталась, понимая, что выставит себя дурой. Но когда девушка закончила речь и небрежным жестом распустила прислугу, мачеха не сдержалась:

– Наводишь свои порядки, доч-ченька?

И это почти в полный голос, слуги замерли, понимая, что это – СПЛЕТНЯ! Такой и поделиться можно… И ведь поделятся!

Увы…

Лорене решительно не повезло. Матильда хоть и не была еврейкой, но…

– Мамуся, вы бы шарфиком шейку замотали. А то следы горя и отчаяния виднеются… слева, на два пальца повыше ключицы…

На белой шее Лорены действительно был виден засос. Ну, увлеклись вчера. И прикрыт он был платьем.

И вообще…

Вы пробовали что-то увидеть в металлическом зеркале – детально? Вот и Лорене не удалось. Но чтобы так…

Женщина побагровела, схватилась за шею, поняла, о чем говорит Мария-Элена, и покраснела еще больше…

– Ах ты наглая дрянь!

– Мамуся, вы бы хоть месяц-то подождали для приличия. – Матильда и не подумала сдаваться. – Ладно еще – здесь. А в столице?

Упоминание о столице мигом охладило Лорену. Ехать-то туда надо! А как прикажете обрабатывать эту гадину, чтобы она влюбилась в Лорана? Если…

– Это, наверное, собака. Я вчера перед сном на псарню заходила…

– Да, я там тоже кобеля видела. Такого крупного, синеглазого. – Матильда издевалась уже в полный рост. Эка невидаль! Что Дорак спал с Лореной, они с Маленой еще по дороге поняли, а сейчас просто получили подтверждение.

Лорена зашипела, и Матильда подняла руку:

– Нет-нет, я все понимаю. Собака – так собака, тут их, кобелей, с избытком… надо бы пригласить кого.

– Зачем и кого собирается пригласить ваша светлость? – игриво поинтересовался Лоран, непринужденно входя в зал. Правда, прихрамывал он вполне заметно. Матильда прищурилась на него. Что, жизнь недоучила?

Еще добавим!

– Говорю, кобелей развелось. Надо бы живодера на них пригласить.

Лоран подавился воздухом.

Слуги рассасывались.

Уже к вечеру по Донэру пошел слух, что герцогесса предлагала отдать дядюшку на живодерню. И особенно старались несколько служанок. Две – из тех, кого Лоран предпочитал чаще остальных, и три – из тех, кого ни разу не предпочел.

Атмосфера за завтраком была далеко не идеальной.

Лорена злилась, Силанта пыталась подкалывать над Маленой, но куда там? Детский сад ваши провокации, штаны на лямках! Матильда такого в юридической конторе насмотрелась, что провокации сводной сестренки даже не воспринимала всерьез.

Смешно же!

То Силанта начинает рассуждать, как плохо в монастырях! То поет, какие у нее шикарные платья и как замечательно она одевается! То рассказывает, сколько юношей ухаживают за ней, и сочувствует Малене, у которой в монастыре никого не было…

Матильда смотрела на это чуть ли не с умилением. Тем более основную опасность представлял дядюшка, который опять устроился рядом. И смотрел с такой укоризной, что у другой бы кусок в горле застрял… Не у Матильды.

Та абсолютно спокойно кушала, глядя мимо дядюшки.

Лоран понял, что угрызений совести сегодня не будет, и опять перешел в атаку.

– Племянница, ты должна мне новые сапоги.

– Неужели?

– Старые оказались непоправимо запачканы кровью…

Если он рассчитывал, что Матильда поинтересуется тяжестью травмы…

– Не расстраивайтесь, дядюшка. Если у вас начнется гангрена, вам вообще сапоги на эту ногу не понадобятся.

Лоран подавился вином так, что заплевал половину стола. На Марию-Элену, правда, не попало. Она успела вовремя выскочить…

– Как ты добра!

Матильда царственно склонила голову. Получилось достаточно утрированно, но того и надо было.

– Обращайтесь, дядюшка. У человека двести шесть костей, так что…

И вышла из столовой.

Лорена поглядела на брата:

– Лоран?

– Ничего, сестричка. И не такие крепости сдавались…

– А что она говорит про кости?

Лоран непроизвольно покосился на ногу.

– Ничего. Я справлюсь.

То же самое говорила и Матильда.

– Не переживай, Малечка. Я их построю…

– Мне страшно!

– Вряд ли они что-то с нами рискнут сделать. До столицы.

– А…

– Вариант один. Изнасиловать.

– Л-лоран?

– Он самый.

– Тогда мне придется выйти за него замуж!

– Вот еще! С какого перепуга?

– Я буду опозорена на всю жизнь, меня никто замуж не возьмет, это или брак – или монастырь…

– Малечка, ты – Домбрийская. Тебя замуж даже с тремя детьми возьмут! И спасибо скажут!

– Мне страшно… Тильда, мне так страшно! Почему нельзя навсегда остаться у вас? Ходить на работу, встречаться, с кем я захочу, кино смотреть…

– Потому что мы здесь. Так что встряхнись – и вперед. Я в тебя верю. Чем там принято заниматься хозяйке?

– Сегодня собирались варить мыло. И это требует присутствия хозяйки.

– Пошли?

– Не все так просто, надо переодеться…

– Идем переодеваться…

К концу дня в лексиконе Матильды появилось новое бранное слово – мыловарня.

Обед она с этим весельем пропустила, на ужин не пошла, попросила Ровену принести ей чего-нибудь пожевать, к примеру, пару яблок, получила просимое вместе с большим куском пирога, слопала все до крошки – и упала в кровать.

Едва хватило сил вымыться и помыть голову. И то… ох-х-х!

Лоран, который планировал новый натиск на девушку и в связи с этим достал из погреба выдержанное вино, остался не у дел. Девушке банально было не до него.

Голова болит? А руки, ноги, все мышцы? А еще и нос в придачу, и этот омерзительный запах, который проникает в каждую пору тела…

К концу дня Матильда готова была согласиться, что хенд-мейд обязан стоить дорого. Очень дорого.

Брр… это ж надо, добровольно – и такое!

Ну уж – нет!