Вера Окишева - Чужая жизнь

— Не смогли выяснить, куда она улетела? Разве в космопорте или в бюро проката…

— Какой космопорт? — устало прервал меня Тамино. — Какое бюро? Ты на личном скайте улетела.

Я выпучила глаза и глотнула вина, чтобы промочить горло. Вот это да! Личный скайт! Высокоскоростной маломестный звездолёт дальних перелётов! Да это же целое состояние.

— Она одна управляла им?

— Да, ты была одна.

— А им так легко управлять?

Тамино смерил меня взглядом, потом коварно усмехнулся.

— Даже думать забудь о скайтах. Я тебя одну никуда не отпущу.

— Но я же не сестра.

— Ты моя жена, а жена должна быть при муже.

— Ага, я согласна с этим. Только вы мне не муж, — вернула ему. — И скоро врач вам это докажет. А где нашли скайт, куда она могла лететь? Она же куда-то конкретно летела?

— Никуда. Ничего не нашёл в твоих записях. Ты ни с кем не переговаривалась.

— Странно как-то, — поделилась я своими умозаключениями.

— Десерт будешь? — поинтересовался Тамино.

Я кивнула. Вино располагало к разговору.

— А у подруг не спрашивали, как я погляжу. Может, кто и знает.

— Спрашивал, никто ничего не знает.

— А от имени Берты написать не пытались? Типа привет, представляете, ничего у меня не вышло, монстр меня нашёл. Может, кто и клюнет.

Передо мной появилась пиалка, а в ней желе с фруктами. Я с улыбкой взялась за ложечку, но манаукец присел рядом со мной, отодвигая при этом от заветной пиалы. Затем пальцем за подбородок повернул моё лицо к себе. Долго всматривался в глаза и вдруг изрёк:

— Ты пьяная?

Уж не знаю, с чего он это взял? Я храбро выпятила подбородок и надменно возразила:

— Ни в одном глазу!

После этого посчитала вопрос о моём состоянии закрытым и приступила к десерту.

— М-м-м, вкусно, — прикрыв веки от удовольствия, протянула.

Затем взглянула на дарителя таких благ, о которых я и мечтать не смела. Бельё из элитного магазина; платье, которое дороже, чем аренда моего жилблока за месяц; вино, настолько приятное, что пьётся, как компот; шикарные блюда на ужин, а десерт… Нет слов, чтобы высказать степень моей благодарности.

— Спасибо за прекрасный ужин, — от чистого сердца произнесла. Теперь и не страшно возвращаться к реальной жизни.

О чём можно было ещё мечтать бедной жительнице захолустной станции? У меня не было ответа на этот вопрос. Так как лучше не мечтать о большем, а довольствоваться малым. Но у коварного альбиноса было иное мнение. Он вновь стал меня целовать. Я выпала из реальности. Алкоголь — зло, определённо, но он помогает взять от жизни большее. Мысль о том, что это муж сестры, заткнулась через пару секунд. Я потянулась к его губам, обняла за шею. Как оказалась на его коленях, вообще не помню. Но вкус вина, которым поил меня манаукец, очень ярко сочетался с мягким языком, который проникал в рот вместе с напитком богов. Я рассмеялась, чуть не захлебнувшись. В голове всё кружилось. Алиас слизывал капельки вина с моего подбородка, совмещая с поцелуями.

Я смело отвечала на них, гладила широкие плечи. Неожиданно взлетела вверх. Паря по воздуху на крепких руках, я продолжала целоваться с этим искусителем. Жар во всём теле разгорался неимоверно. Голова перестала соображать. Я застонала, когда оказалась лежащей на кровати в полном одиночестве.

— Алиас, — жалобно позвала.

— Сейчас, сейчас, дорогая, — ответил альбинос.

Он раздевался, а я любовалась им, изнывая от сжигающего вожделения. Даже дышать было тяжело, бросало в жар. Встать и снять платье, не было сил. В голове билась мысль только о том, как поскорее заполучить это белоснежное, атлетическое тело с чёткими рельефами брюшного пресса. Эта дикая для меня мысль отрезвила.

Я села, хватаясь за виски.

— Мне плохо, — пожаловалась я манаукцу. — Что со мной?

Тамино присел передо мной на корточки, потрогал лоб.

— Ты покраснела, но температуры нет.

— Знобит, — обняла себя за плечи и застонала от жаркой волны, которая родилась под моим пальцами.

— Дорогая, воды? — обеспокоенно спросил Алиас, а я могла лишь кивать.

Перед глазами всё плыло, но я старалась сфокусировать взгляд. Осмотрела спальню Тамино. Большая кровать, заправленная шоколадным покрывалом, светло-бежевые стены. Напротив кровати висел большой монитор, под ним — импровизированный камин. Слева, возле широкого иллюминатора, за которым плыли медленно звезды, небольшой стол. Рядом с кроватью тумбочки с двух сторон. Но больше всего мне понравился большой платяной шкаф, в дверцы которого были вмонтированы зеркала, украшенные бабочками. Зеркало отражало космос за иллюминатором, и бабочки парили среди звёзд. Очень интересное решение. Но это и подвело меня к мысли, что спальня явно не мужская, а семейная.

Тамино пришёл и протянул стакан. Я с жадностью выпила воду.

— Ляг отдохни, через, — он взглянул на комфон, — четыре часа будем на месте.

Я поблагодарила его и, как была, в платье, забралась под покрывало. Алиас взбил подушку, погладил по волосам, я глухо застонала, прикусив губу. Да что со мной? Почему любое касание к коже обжигает?

— У меня, кажется, аллергия, — в сомнении прошептала.

— Аллергия? — ещё сильнее всполошился Тамино.

— Кожа просто горит, — сжавшись в калачик, подтянула колени к животу.

— Потерпи, дорогая, — гладили по волосам заботливые пальцы, причиняя ещё большую боль, — скоро прилетим, доктор Трона тебя осмотрит.

Я кивнула, прикрыв веки. Сон сморил достаточно быстро, словно ухнула вниз. Но даже во сне меня преследовали поцелуи Алиаса. Его руки плавили моё тело, а я выгибалась от болезненного желания. И в блаженстве утопала в яростных движениях. Не видела лица, только чувствовала. Я превратилась в один нерв, который был натянут до предела. Жар тела манаукца сливался с моим пожаром в крови. Я кричала от восторга, парила в руках Тамино. И, кажется, взлетела до самых звёзд, проваливаясь в черноту.

Кэйт

Проснулась я с больной головой, с сушью во рту. Стакан воды услужливо стоял на тумбочке. Я протянула к нему руку, но поднять сил не было. Расплескав несколько капель, стакан громко брякнул о столешницу. Тут же в дверях появился Тамино. Оценив обстановку, он приблизился, помог сесть и даже протянул таблетку.

— Вот нашёл от аллергии, — произнёс он и усадил на подушку, затем взял стакан и протянул таблетку. Я приняла лекарство и с облегчением прикрыла глаза. Лучше не смотреть на него, когда он в расстегнутой светлой сорочке. Я видела то, что у него под ней, и даже больше.

— Как ты? — обеспокоенно спросил манаукец. — Голова не болит?

— Болит, а что? — приоткрыла глаза.

— Значит перепила. Не знал, что у тебя аллергия на нонарское вино.

— Что? Нонарское? Как ты мог?! — в негодовании вскрикнула, обиженно глядя на бесстыжего манаукца. Неудивительно, что мне плохо.