Мари Ардмир - Помяни черта! [СИ]

— Молодец, что предупредила. Ты пой, а мы отойдем подальше и слуховые пазухи прикроем.

В следующее мгновение слизень, сгрузивший меня со спины, подхватил Эдваро и оба в мгновение ока скрылись за поворотом.

— Вот так прикол…

— И это просто великолепно! — вздохнул Жмир. — Я буду единственным, кто насладится Вашим чудным голосом, Галя!

Не нужно было поворачивать головы, чтобы понять, что он опять прилип к моему правому плечу, и, нависнув над холмами, заглядывает в лучистые озера. Блин, настоящий маньяк.

Что ж спеть-то? На ум пришла Adagio в исполнении Lara Fabian, вот уж где тягучих много и моя фальшивость на каждой второй, ели не на первой спотыкается. Я представила себе Нардо и запела, мысленно обращаясь к нему:

Что-то взвыло, вторя моему голосу, и с потолка посыпалась серая коралловая крошка. Пою дальше и с каждой нотой набираю силу в голове. Собственно детство вспомнила, когда слышишь эхо и орешь околесицу громче, чтобы усложнить задачу «попугаю»:

Вой, вторящий, тоже усилился. Прекрасно — поддержим вопящую публику:

Пещера ощутимо вздрогнула, Жмир прижался сильнее и, кажется, даже пастью своей клыкастой присосался к мочке моего уха. Голос дрогнул, но децибелов я не сбавила. И, как оперная певица, разведя руки в стороны, громко сфальшивила последние строчки:

Монстры в Гарвиро — явно перфекционисты с отличным музыкальным слухом и высоким чувством прекрасного. Не дав мне допеть финальных слов, огромное создание, покрытое шупальцами как ковер «Шагги», свернулось кольцом и, пробив несколько залов хранилища, вылетело на свободу, предположительно через главный вход.

И это вместо того, чтобы растерзать источник противного звука, тоже мне, пацифист!

Окончание пропела без главного слушателя, зато под мычание первого почитателя. Жмир, стоило мне замолчать, отлип от плеча и восхищенно прошептал:

— Вы прекраснее, чем я думал!

И я благодарно поцеловала его полупрозрачную щеку, прохрипев сдавленно: — Спасибо!

Чури стал пунцовым, то есть прозрачно-красным. И, как всегда, мое яркое довольство собой и впечатлением, произведенным на океанического монстра, испортили:

— Вой закончился? — спросил Эдваро, объявившийся на слизне рядом. В отличие от бронированного дворецкого, он все еще крепко сжимает плавниками слуховые пазухи и кривится, как от лимона.

Я кивнула: — И каков результат?

— Результат ошеломляет! — Жмир оскалился, — священный хранитель покинул обитель, и, как сигнализируют мои помощники, это стало лучшим отвлекающим маневром. Ловцы заняты его возвращением назад.

— Прекрасно! — похвалила я. — Приступайте к опустошению, а мы с Жакоромородотом поползем обратно. Я поймала воодушевившегося Эдваро за плавник: — Сам не задерживайся и будь осторожен. Если что-то с тобой произойдет, что я папане твоему скажу?

— Что Цимира — это я. — Отмахнулся принц.

— Ага, а я в образе Цимиса на тебя запала, значит?

— Что сделала? — не понял рыбик.

— А ничего, потом объясню.

Ползем я и слизень, точнее слизень, а я просто на его броне лежу, указываю, куда ползти, потому что здесь потолки низкие и Жакоромородот в темноте тоже плохо ориентируется. До сих пор принц его каким-то образом направлял, а вот теперь сами возвращаемся другим путем и поэтому непривычно медленно ползем. Поворот, еще поворот, в туннеле постепенно начинает светлеть, проявляются острые пики скал натуральной породы морского дня, без коралловых завитушек. И каждая глыба в этом высоком туннеле свисает очень низко, оставив по максимуму полметра до пола. Я обратила внимание на слизня и только теперь поняла, почему мы так медленно движемся — он почти полностью распластался по полу, чтобы я своей макушкой не вела подсчет сталактитов.

Судя по всему, возвращение во дворец будет долгим, так что самое время поговорить, узнать кое-что ценное о мире Океании и о семье Гаяши. Прикинув варианты захода к нужной теме, начала издалека:

— Жакоромородот, а вам сколько лет? Давно служите при императорской семье?

— Служу с рождения, а это уже семь столетий.

— Сколько?! — возникло беспокойное желание спрыгнуть со старичка и уступить ему свое место. И плевать, что я тут ползти никак не смогу, лишь бы не давить на старичка своей тушкой.

— Галина, лежите и не двигайтесь.

— Но…

— Лучше спросите, о чем хотели. Вы же не зря издалека вопросы задавать начали. — Вот тут я вообще язык прикусила, меня теперь в дознаватели точно не возьмут, так прошляпиться уметь нужно. А он спокойным голосом учителя продолжает. — Что интересует?

— История мира Гарвиро.

— Длинная. — Последовал ответ.

— Точнее императорской семьи Гаяши.

— Короткая.

— Как короткая? Там же… в коридоре дерево, на стене изображено о-го-го какое!

— Так это дерево их рода. — Пояснил слизень. — А ветвь правления началась с деда ныне правящего императора.

— Как? Каким образом они получили власть?

— За счет богатств. В нашем мире правит самый богатый. Рад Гаяши в свое время занимался разбоем, затем перешел на службу и ведал налогами.

— Хм, конечно, должностные обязанности одинаковые и там и там. — Согласилась я. — А дальше?

— А дальше, война за власть. За годы службы и за счет правильных экономических вложений Рад неимоверно разбогател.

— Рад был очень рад, — мой смешок эхом раздался в туннеле, — а заняв трон, стал радее некуда?

— Не совсем. В процессе борьбы погибли его сыновья. Остался только Вад из пятнадцати.

А затаила дыхание, переждав чуть-чуть, все же спросила: — И что он сделал?

— Рад уничтожил всю семью противника. Вад начал править. — Спокойно ответил слизень.

— Так… если мы сейчас обкрадем Гана, то какое семейство попытается прорваться к власти?

— Стук. Глава семьи Вам известен, он носит почетное звание первого граф-рыба.

— Тавериль Тио Стук богат? А по его морде так не скажешь, и повадки какие-то дешевые, а вот самомнение завышенное. — Я задумалась. — Так это я своим супер ходом сейчас войну устрою? И поголовное вырезание всего семейства Гаяши, чтобы им неповадно было оспорить свои права? Ой, мамочки!

— А что теперь делать? А если на трон с деньгами папаши взойдет Эдваро?

— Слишком молод.

— А старший сын?

— Тоже не дорос. Ему еще полгода до нужной возрастной отметки. — Протянул Жакоромородот. — Великолепная, что же вы тревожитесь. Разве богатства Ган Гаяши не будут ему возвращены?