Мари Ардмир - Привет рогатому! [СИ]

— Что ты делаешь?

— Спасаю себя.

— От одиночества, что ли?

— Как хочешь, так и называй!

— Еще чего…!

А чего, собственно, я возмущаться хотела? — думаю я, когда его губы самым прекрасным образом завладели моим вниманием. — А просто так, для профилактики, — ответила сама себе. Поцелуй был прекрасен, на такой не ответить невозможно. Только решила расслабиться в руках опытного партнера, как слышу:

— Вот теперь ты больше чертыхаться и дьяволиться не сможешь.

Открываю глаза, а этот бледный подлый умник улыбнулся. И не просто так улыбается — от приятных ощущений, а нагло. Вот теперь все стало на свои места. И обидно до слез — очень, так бы вмазала с радостью! Если бы могла.

Но я все еще прижата сверху, ни рук, ни ног не чувствую и в себя от поцелуя не пришла — пришлось действовать иначе — хитрее:

— А знаешь, такие синеглазые брюнеты, как ты, мне всю жизнь нравились. Можно сказать, что я их люблю.

— Правда? — вот теперь его улыбка мне понравилась больше, но все равно не прощу.

— Ага… — поклипала я глазками. И потянулся гад за поцелуем, а получил укус. Дернулся, выпустил из рук меня. Чем тут же воспользовалась и удалилась на середину комнаты. — В запеченном виде под майонезом с чесноком на завтрак каждое четвертое воскресенье!

— Остроумно.

— Скорее вкусно, сытно и остро. — Бурчание моего желудка поддержало идею каннибализма. Нужно пообедать. — А знаешь, я только что черт-ила черт-е что, сам черт-ежник не узнает ни за что. И кстати, кто не знает, как рисуется черт-а, не начертит черт-ежа!

У него глаза опять кровью стали наливаться, я левое веко дернулось. Быстро перехожу к двери:

— Съело, чертило полосатое?

— А ну вернись! — он молниеносно вскочил с постели. Стало ясно, что сейчас любое промедление — непозволительно!

— Фигушки! Целуешься отвратно!

Выскочив за дверь его спальни, странным образом оказалась в своей комнате среди стопок синих документов.

— Вот че… льд!

Излюбленное ругательство в произнесенном не узнала. Ругнулась еще раз, и комнату огласило звучное: «Чельд!»

— Во чельд полосатый! — вспыхнула я и топнула ножкой.

— Дьякол! Чельдежник! Чельда! Ни чельда! Чельдяка полосатый…

— Синеглазый ирод! — Вздохнула я, — дьякольский чельдяка!

В каменном кабинете напротив огромного круглого окна с самым прекрасным видом на восточный склон Олимпа расположился его владелец. И вот уже более часа вольготно отдыхал. Нардо любил пополнять свои знания чтением. Интересовался многим и читал много всего. Вот и сейчас в минуты, свободные от головной боли, он самообразовывался, листая журнал с картинками. Проглатывал короткие рассказы и внимательно вглядывался в изображения. Периодически, раскрыв предмет из четвертого или пятого мира, он поворачивал страницы на девяносто градусов, чтобы лучше рассмотреть разворот.

— Хозяин? — в кабинете возник бес. — Жертвенницы разбужены и накормлены, как Вы и просили. Вечером будут банные процедуры для них и прогулка.

— К чему прогулка? — черт с сожалением оторвался от чтения. — Я менее всего хочу опять лицезреть беснующихся дев!

— И я Вас в этом поддерживаю. — Согласился бес. — Но разве не на Ваши плечи легла забота об их здоровье?

— Хорошо. Будут им прогулки и процедуры банные. — В это мгновение с этажа жертвенниц долетел шум и ряд странных выражений.

— Они не спят? — спросил черт, поежившись.

— Спят.

— Тогда откуда вопли?

— Это Галочка.

— Какая Гало…? — не понял черт, временно засмотревшийся на иллюстрацию. И тут же вспомнил. — А, ясно. Почему вопит?

— Наверное, от того, что не ела. А может, потому что с договорами Его Величества и Короля Дарлогии сидит. — Потупился бес. — Мне жаль ее от работы отвлекать, я ей не помощник. А Вы помочь можете. Подскажете, об обеде напомните и туфельки вернете. Ей без них холодно, небось.

— Какие туфельки?

— Ее. Остались в спальне вашей. — Бес тут же продемонстрировал два предмета на каблуке.

Кушать расхотелось. Настроение испортили ежеминутные чельдекания и дьяколения — в большинстве договоров я попросту ничего не понимала, а обратиться к синеглазому охломону черногривому гордость не позволила.

Сижу уж час и понимаю, что ни разбитая ваза, ни выбитое окно, ни сломанный стул, ни раскуроченный шкаф мне не помогут. Как ничего в договорах Дарлогрии не понимала до того, так и сейчас не понимаю. Хоть бери и чельдова чельда позови. И на тебе! Объявился красавец в светлых штанах и рубашке, как кимоно, на запах. Хорош собой, как звезда телесериала «Богатые тоже плачут!».

— От чего грустная? — и на горы синих папок смотрит.

— От тебя грустная.

— А недовольна чем? — спрашивает и один из документов в руки берет.

— Твоим поведением недовольна! С ругательствами я горы свернуть могла, а теперь вот — ничего не получается. Кучу времени с ними сижу…

— Так давай ты со мной горы свернешь? — предложил он.

— С тобой я бы и к гоблинам не пошла. Ты договариваться не умеешь.

— Это я бы с тобой к гоблинам идти не решился.

— Это почему еще? — возмутилась я, а потом рукой махнула. — А мне к гоблинам не надо.

— Тебе бы к лешему для начала.

— А он все ждет?

— А он все ждет. — Кивнул Нардо и уселся рядом. — Только не выйдет. Нет у тебя кулона жертвенницы.

— И что с того? Я больше не жертвенница, могу вернуться домой? — тая надежду, спросила я.

— Ты жертвенница без защиты. Тебя никто не увидит и не услышит, случись чего.

— Что же ты, чельд, меня ругательств излюбленных лишил?!

— Хорошо звучит, — усмехнулся он, но пояснил. — Раньше тебя все слышали, а теперь лишь те, кто ближе всех. А так как я ближе всех…

— Чельдей?

— Именно. И от такой близости моя голова раскалывается… — сделал он значительную паузу, — то пришлось…

— Иди ты к дьяколу! Пришлось ему!

— И это тоже хорошо звучит. — Заверил он сердечно и взялся за договор, что в моих руках. — Позволь взглянуть.

Смерила его гневным взглядом и отдала. Не прошло и получаса, как четыре внушительные стопки многократно поредели.

— Вот то что тебе нужно, — черт указал на стопку, едва ли достигающую четверти от одной.

— Зачем же он мне остальное передал?

— Это не он.

— Угу, это Король, мерзавец.

— Предлагаю поесть и приступить к обработке этих документов.

— Поддерживаю Ваше предложение. — Отозвалась я.

В ходе обсуждения на полный желудок выяснилось следующее.

Узнать каких гостей и как кормить — нам не дано. Собственно, пока гости к столу не явятся, мы может только лишь запасаться провизией. Минус шесть предыдущих рас, остается зежеее сто двадцать четыре, и готовить нужно с учетом их предпочтений. Для кого-то варить или запекать, для кого-то просто ягоды откатать, а для кого-то в сыром и живом виде.