Мари Ардмир - Привет рогатому! [СИ]

— Уйди, я сказала, и остынь. — Кое-как, через пробоину в стене, добралась к черногривому страдальцу. Нардо по предварительным данным был в отключке, возможно надолго. Хотя, кто их, чельдей, знает!

— Ты что творишь? — с укором обернулась к Его Темнейшеству.

— Я творю? — усмехнулся дьякол. — Ты хоть знаешь, что на тебе надето, Галя?

— Мне уже объяснили. — Подтянула ремень, мечтая о свободе от изделия. — И понять не могу, с чего вдруг такая реакция?

— Так он мог… того! — дьякол запнулся и прищурился на чельда у моих ног.

— Что мог? — воскликнула я, пританцовывая. Одно ясно точно, я ничего не понимаю, а эти двое друг друга поняли с полуслова:

— А разве мог? — удивился чельд, еле ворочая языком.

— Нет, не мог! — взревел Темный Повелитель, подлетел ближе и резко поднял Нардо с пола. — И только попробуй!

— Ваше Величество, да я…

— Так, заткнулись оба! Вы можете объяснить по-нормальному, что он там мог и чего не мог?! — я выдернула чельда из рук Люца и заботливо поправила на нем полотенчико.

— Объясните…, а мне нужно в душ! — заявил черногривый чистюля дьяколу.

— Объясняйте быстрее, мне тоже нужно…! — чельд меня понял и потянулся к застежке на ремне.

— В душ?! — вскипел дьякол, видя как от действия чельда металлические химмерцы на пряжке разошлись. — С ним?

— Да хоть с тобой, да хоть с ним, в душ или в джакузи! Мне все равно! — и вприпрыжку заняла ванные комнаты быстрее черногривого.

— Куда? — возмутился Нардо.

— Куда надо! — хлопнула я дверью. — Да, чтоб вам обоим на свете тихо не жилось!

— Слышал? — послышались из-за двери слова дьякола. Нардо видимо, согласился, и Темнейший продолжил, — а теперь рассказывай, как дело было.

Когда я оставила кафельные хоромы за спиной и вышла в спальню Нардо, моим глазам предстала умиротворяющая картина. Двое красивых и прекрасно сложенных мужчин, точнее дьякол с чельдом, мирно совещаются за круглым столом под бутылку вина. Возникшее удивление обратила к Люциусу:

— А я была уверена, что ты его убьешь.

— Я бы так и сделал, но Нардо — сторона пострадавшая.

— Это как? Это что, на него пояс надели? Это ему пришлось полчаса пританцовывать?

— Не полчаса, а двадцать минут, — внес поправку Нардо, который успел еще раз принять душ и одеться.

— Да молчал бы! — вспыхнула я. Со злостью махнула в сторону ванных комнат, — и вообще, забирай свой пояс к чельдовой бабушке!

— Ты уверена, что пояс все еще там? — Усмехнулся Темный повелитель.

— Абсолютно, — уперла я руки в боки. И вдруг чувствую, что под руками не рубашка, а плетение от ремня. Смотрю вниз, точно! Ремень, то есть пояс верности, опять на мне! Но ведь не одевала, оставила в ванных комнатах за ненадобностью.

— Это что такое?! — возмутилась я и к Нардо вплотную подошла. — А ну, сними живо!

— Мне не стоит этого делать. — Признался улыбчивый чельд.

— Пока — нет, — добавил дьякол, — и я — за!

— А я?

— А ты потерпишь. — Уверенным тоном заявил он.

— Но…

— Никаких но, Галя!

— А знаете…

— Мы много знаем, но сейчас говорить будем не о том. — Недобро нахмурился Люциус. Садись и слушай!

Помню, как мама меня на примере отца учила, когда с мужской составляющей нашей семьи спорить нельзя, а когда можно. Главным было следить за следующим: метают ли глаза молнии, срывается ли голос на рык, сжимаются ли руки в кулаки. Так вот, если один элемент раздражения из трех присутствует, можно еще резину потянуть, если два — пора бы остановится, коли жизнь тебе мила, ну а если три — сравняйся с землей, растворись в воздухе или замолчи и замри — это приравняет тебя к мебели. И вообще, сделай вид, что ты не с этой планеты и прибыла для диалога по другому поводу. Отметив реакцию дьякола, я выбрала пункт три:

— Мне бы поесть.

Люц махнул когтистой рукой, Нардо принялся и далее рассматривать документы в синих переплетах с костяными пряжками, а бес тут же забеспокоился и вызвал шипастых гигантов. И сиюминутно столик лично для меня был накрыт.

Ем и думаю — значит, помимо трех заданий еще и пояс верности падает на меня. От возникшей досады я тут же открестилась. Раз я теперь на привязи и с ремешком, пусть с парой заданий управятся сами. Как решила, так мне сразу и полегчало.

— Ты почему улыбаешься? — прорвался сквозь мысли голос Нардо.

— Да так, над судьбой своей думаю. Нерадостная она у меня, как у жертвенницы. Все одной тянуть придется, так я даже до первого задания не выдержу.

— Твои предложения, — поинтересовался Люциус.

— Вы поможете мне.

— По традиции Дарлогрии…

— Вы прошлые сборы жертвенниц тоже проводили по традиции. И как, результат есть? — и, пока не вспомнили, был ли он, добавляю:

— Вот именно. Так что, Люциус, первое задание на тебе!

— Не понял.

— Сейчас позавтракаю и поймешь. — Ой, зря я так сказала.

Дьякол недобро прищурился, и из моей тарелки на скатерть выползла змея с капюшоном, почти знакомая мне по картинкам кобра, только какая-то приплющенная.

— Это была моя сосиска? — удивилась я, уже ничему не удивляясь. — Если так, то бес мне ее недостаточно прожарил.

Вслед за змеей тарелку покинули три паука, какая-то мерзкая склизкая медуза со светящимися кишками и красная ядовитая жаба.

— Итак, минус две котлеты из говядины, макароны и помидора маринованная, — подвила я итог. Попутно отметила, что тарелка с листьями салата на дне выглядит сиротливо. — Люц, сделай что-нибудь и с ними, чтобы гопкомпания не чахла.

Его фантазии хватило только на зеленых сплющенных моллюсков, которых ест Ульрима, мои, в отличие от деликатеса зеленки, были еще живы.

— Ладно, а что плавает в стакане? Золотая рыбка или ее трупик?

— Хорошо, подожду, пока ты поешь. — Сжалился рогатый и взмахом пальцев вернул живность в тарелку, придав ей первоначальный вид еды.

— После того, как ты ею весь стол вытер?! Нет, уж спасибо!

Посидела под прищуренным взглядом его Темнейшества, подумала над тем, чего бы мне сейчас хотелось. Вспомнила о сухариках, что в магазине рядом с домом продают.

— А можно меня в четвертый мир за вкусненьким?

— Нельзя.

— Это еще почему?

— Потому что мы с сегодняшнего дня традиции Дарлогрии исполняем. — Ответил Люциус.

— Се-се-сегодня!?

— Да сегодня, завтракаешь, рассказываешь, что придумала, и вперед! — заявил он серьезным, не терпящим возражений тоном.

От такого напора первоначальная оторопь пропала, появился праведный гнев:

— Значит, сегодня у меня первый день смерти или чего-то около того! А ты не желаешь исполнить мое предсмертное желание?!

— Зато представляешь, как тебя это мотивирует?

— Что? — опешила я. — Сухарики?! С запахом мяса и вкусом хлеба солено-перченного?