Мари Ардмир - Привет рогатому! [СИ]

— Эх, чудо мягкоскладчатое, — я беззаботно коснулась его шкурки. Шарпей вздрогнул и напрягся, на что, не меняя укоризненного тона, сообщила. — Расслабься ты и не будь недотрогой. Просто тебя поглажу, ведь мне можно, да?

На его морде появилось такое искреннее удивление, за затем чувство благодарности, что я не сразу отреагировала, когда щенок, лизнув меня в щеку, расстегнул плащик зубами и залез внутрь, чтобы прижаться мокрым тельцем.

— Атас. — Медленно сомкнула за ним плащик и обняла эту лапку. — Какой же ты маленький и замечательный.

Заложив руки за спину и стоя лицом к окну, он с болью взирал на то, что творил своими руками. Удержать рассвет, во что бы то ни стало до появления Гали несложно, если ты Повелитель подземных чертогов в ста тридцати мирах. Но… Какой правитель согласился бы уничтожить свой собственный народ ради встречи рассвета, прописанной в традиции свадебных обрядов?

Он удерживал наступление рассвета вот уже час. За это время мелкий дождь перешел в ливень, затем, местами над 131 миром посыпал крупный град, и вот теперь снег. Люциус смотрел на безумие за окном, слышал, как перешептываются и плачут люди в замке, чьи семьи остались за пределами дворца и не мог поверить в происходящее. Он направил своих подданных во все концы света, уже не столько, чтобы найти Галю, а чтобы не дать погибнуть народам, населяющим этот мир.

Так какой повелитель согласился бы на такое? — Задался он вопросом и тут же нашел оправдание ее просьбе. — Она женщина, влюбленная женщина, ожидающая своего звездного часа семь долгих лет. И как мужчина, подвергший ее ожиданиям, он исполнил каприз, но люди…

Вайолетт. Неужели прождав его семь лет, она не согласна и на день?

По сути, я ждал ее рождения. Я ждал исполнения предсказания. Я ждал ее всю свою жизнь. И я готов ждать ее тысячу и один рассвет в самом медленном четвертом мире… Я мог бы ждать ее еще столько же, а она…

Вайолетт женщина.

Так думал Люциус и становился все более мрачным, как и пейзаж за окном.

— Ваше Величество, — пропел знакомый голос. И он, оторвавшись от созерцания заснеженных просторов, взглянул на свое отражение в окне, подле него появилось улыбающееся лицо водной демонессы.

— Олимпия?

Демонесса улыбнулась:

— Приветствую лучшего из правителей и счастливейшего из дьяволов. — Она грациозно поклонилась.

— Приветствую, водная. Какими судьбами?

— Вы губите рыбок в моих озерах. — Улыбаясь, ответила она.

— Каких рыбок?

— Моих. В день восемнадцатилетия я получила отцовский подарок — два озера в Королевстве Дарлогрия. И очень дорожу своими владениями и их обитателями.

— И какие озера достались тебе?

— Озера Радужных Надежд и Искрящейся Воды.

— Мне знакомо озеро Искрящейся Воды, — улыбнулся Люциус.

— Мы все знаем, где Вы встретили будущую Правительницу подземных чертогов, Повелитель, — с почтением отозвалась демонесса, — с тех пор в поисках своего счастья его посетило множество Ваших подданных.

— Да… — протянул вновь поникший Темный Повелитель и погрузился в тяжелые раздумья.

— Ваше Величество, Люциус, позвольте сказать, что с тех пор я значительно расширила свои владения.

— Так ты теперь завидная невеста. — Дьявол, не поднимая глаз, как стеснительный мальчишка начал водить пальцем вдоль оконной рамы.

— Да, — вздохнула демонесса, желая, чтобы он поднял на нее взгляд и понял, наконец, что избрал не ту невесту. Но судьба распорядилась иначе. Дьявол был занят собственными мыслями и взгляда от оконной рамы и витражных плетений не оторвал.

— И я очень прошу не уничтожать кропотливые творения моих рук. — Прошептала она.

— Я тебя услышал.

— Благодарю. — Демонесса, скрыв свое лицо волнами, отступила от водной глади, как вдруг Люциус, сам того не ожидая, позвал ее:

— Ты готовишься к свадьбе?

— Да, — с горьким смешком отозвалась Олимпия, ее лица он не видел, отражение предоставило лишь волны на поверхности воды. — Как только прозреет жених.

— Он слеп? Как он может быть слеп? — возмутился Темный Повелитель.

— Он очарован чарами, чуждыми нашему миру.

— Я могу помочь?

— Можете, Повелитель, но всему свое время.

— Скажешь, когда тебе потребуется моя помощь.

— Я уже, за ней обратилась. Прощайте, мой Повелитель.

— До встречи, Олимпия.

Ее заключительное обращение все еще звенело в голове Люциуса. «Мой Повелитель» звучало бы дерзко, произнеси слова другая, но в голосе Олимпии не было издевки, раболепия или обожания, была нежность, та же бесконечная нежность, что читалась в ее синих глазах.

Он оторвал руку от окна, на котором успел вытереть пыль вдоль витражных линий и щелчком пальцев возродил образ демонессы. Улыбаясь, попытался объяснить свое поведение — чтобы сравнить так ли сияют ее глаза, как он запомнил.

— Мой Повелитель, — за спиной появилась Вайолетт. Ее тонкие руки обвили дьявола, и отражение красивого лица перекрало, образ улыбающейся демонессы. Взгляд синих глаз Люциус тут же растворил, и перед ним появились черные, как ночь, лукавые очи возлюбленной. В ней не было нежности, в ней был игривый огонек, и этот огонек никак не мог вязаться с тем, что происходило на улице.

— Ты беспокоишься? — Люциус привлек к себе принцессу.

— Да, ты не поверишь, в то время, пока твои подданные ищут сбежавшую жертвенницу, мой поставщик золотых тканей не может покинуть порт.

— Ткани…? — не поверил своим ушам Люциус.

— Ну, да! Ты же сам говорил, как я прекрасна в золоте, — Она подтянулась и поцеловала его. Это был поцелуй девицы, знающей, как успокоить — нежно и в то же время уверенно.

— К тому же, новый статус… — радостно продолжила принцесса. Так и не поняв, к каким странным мыслям только что подтолкнула его. Не замечая внимательного взгляда и молчания, Вайолетт говорила о платьях и закупках к их пышной свадьбе, он кивал и все больше хмурился. В конце ее страстной речи о драгоценных камнях Темный Повелитель не выдержал:

— И только?

— Что только?

— Только это сейчас занимает тебя?

— Нет, — прошептала она, — но…

— Я прекращаю удерживать восход. — Ответил Люциус.

— Ты не посмеешь!

— А как же ткани? — его улыбка была мрачной.

Встретившись взглядом с Темным повелителем, принцесса вздрогнула: — Но…

— Прости, родная.

Он исчез под рассерженный вопль Вайолетт:

— Люциус!

Мы ехали еще час, и щенка я не выпускала из рук. Гладила его и щекотала, рассказала ему, какой он лапочка, и какие тут все дикие и некультурные сволочи и гады, а более всех даже не Король Дарлогрии и его принцесска, а дьякол рогатый и чельдяка полосатый.

— Но ничего. Справимся, — пообещала я шарпею, обхватив его щечки ладонями. — Они еще пожалеют, что меня в жертвенницы призвали.