Бьянка Скардони - Начало

А потом пришла боль.

Поток мягких бархатистых поцелуев иссяк, сменившись жжением в шее… Я поморщилась и попыталась вывернуться, но не сдвинулась ни на йоту. Что-то жалило меня, и хуже всего — я не могла это прекратить.

А затем, с беспощадным озарением, я с ужасом поняла, что это был он — Доминик.

Он укусил меня.

Я слышала собственный пульс в ушах, пока Доминик Хантингтон, прижав меня грудью и рыча, нахально кормился мной. Мне хотелось дать отпор, ударить его больнее и убежать, но я не могла пошевелиться. Я могла только хныкать в его руках.

Со мной творилось что-то странное.

Чувство полного безразличия накрыло меня с головой. Умиротворение разнеслось по крови и наполнило каждую клеточку моего тела. На ровном месте я едва держалась на ногах. Колени подкашивались. В остальных частях тела ощущалось покалывание, дарящее неестественное спокойствие, безмятежность и что-то ещё, что-то ужасное…

Наслаждение.

Доминик. Это он проделал со мной — обездвижил своим ядовитым укусом змеи. И схваченная им, всё, на что я была способна — позволить горячим слезам оставлять обжигающие дорожки на моём лице.

Я теряла контроль над окружающим, меня мутило от любого движения. Подкравшееся ниоткуда оглушительное жужжание заполнило голову, подавляя все сторонние звуки. Я перестала слышать себя. Это конец. Я либо упаду в обморок от потери крови, либо того хуже — умру, потому что он не собирался останавливаться.

Веки стали слишком тяжелыми, чтобы оставаться открытыми, и против моей воли опустились. Следом налились свинцом руки и повисли по обе стороны. Я обмякла мертвым грузом в руках Доминика, а потом вдруг начала падать, осев на землю.

Он отпустил меня?

Или я умерла?

Потребовались все остатки сил, чтобы вырваться из губительной дрёмы, открыть глаза и посмотреть, как темноволосый незнакомец оторвал от меня Доминика и тащит его подальше, заключив в медвежьи объятия.

— Что ты наделал? — прошипел он, швырнув Доминика на землю на несколько футов.

Мужчина стоял в свете уличного фонаря. Высокий и решительный, с сильными, покатыми плечами и теплым, заботливым взглядом на лице, таким, что на мгновенье, когда он смотрел на меня, я подумала, что, возможно, умерла, и это ангел, который пришёл забрать мою душу и унести меня к праотцам.

Леденящий смех Доминика прорезал воздух. Он поднялся с земли и отряхнул с себя грязь.

— И тебе привет, Габриэль. Разве так встречают своего единственного брата? — с дикой усмешкой спросил Доминик, запинаясь, будто был пьян.

Брата?

— Чёртов придурок, — с тихой яростью ответил Габриэль. — Они убьют тебя за это, и знаешь что, Доминик? На этот раз я не собираюсь их останавливать.

— Оно того стоило, брат. На вкус она даже лучше, чем выглядит, если ты способен это представить, — сказал Доминик, хищно шанув в мою сторону, будто жаждал продолжения.

Габриэль преградил ему путь, закрыв меня. Я подтащила ноги ближе к груди, сильно дрожа. Не знаю, из-за потери крови или страха. Наверное, и того, и другого.

— Вечный мученик, — засмеялся Доминик. — Я так понимаю, это означает, что она тебя не интересует? Уверяю, нет лучшего эликсира, чем кровь Воина.

Я вздрогнула.

От мысли, что всё время он знал, кем я являюсь, меня чуть не вывернуло. Он просто играл со мной — как кошка с мышкой, выжидая подходящий момент для удара. Но как? Как он смог контролировать себя всё это время?

— Мы можем избавиться от тела вместе, — безжалостно продолжил Доминик. — Уверен, получилось бы замечательно, такой объединяющий братский опыт.

Услышав мой всхлип, Габриэль обернулся. Я даже не осознавала, что плачу.

Он начал двигаться ко мне, но внезапно остановился, вместо этого предпочитая сохранять безопасное расстояние между нами.

— Ты в порядке? — его голос звучал мягко, но властно, безупречно гармонируя с его прекрасным лицом.

Я хотела ему ответить. Я хотела сказать ему, как мне плохо, или, если на то пошло, соврать и сказать, что я в полном порядке и просто хочу уйти отсюда. Но не смогла вымолвить ни слова. Я просто сидела, свернувшись в клубок и застыв на земле, привалившись спиной к каменной стене, и пыталась перестать трястись.

— Я не причиню тебе вреда, — сказал он, присев на корточки в нескольких футах от меня. Его длинная чёлка прикрывала часть лица, и хоть в темноте невозможно было разобрать цвет его глаз, я знала, что они излучают теплоту, и сразу почувствовала себя в безопасности.

— Он не врёт, ангел, — произнес Доминик, делая ещё один тошнотворный шаг ко мне. — Тебе не о чем беспокоиться. Он истребляет только наш вид. Не так ли, Габриэль?

Я даже не пыталась вникнуть в сказанное, с опозданием понимая, что нельзя доверять ни единому его слову. От них разило ложью, опасностью, от которой шёл мороз по коже.

— Можешь встать? — спросил Габриэль, не обращая на него внимания.

Не уверена. Я была слишком испугана.

Габриэль слегка кивнул, побуждая меня попробовать. Я не могла объяснить, но что-то в нём вызывало доверие. Что-то подсказывало — рядом с ним я могу попытаться, отбросив опасения. Помимо всего прочего, он только что спас мне жизнь.

Медленно, чувствуя его мысленную поддержку, я расставила ноги под углом в стороны и, потянувшись к стене позади меня, попыталась вернуть себе вертикальное положение. Габриэль поднимался вместе со мной, зеркально отражая мои постепенные движения, пока я пыталась устоять на дрожащих ногах.

— Похоже, я слегка перебрал, — издевался Доминик. — Чревоугодие всегда было моей слабостью.

Звук его хихиканья и прилив крови от моей головы к ногам заставили меня впасть в панику, и я начала стремительно падать вперёд. Всего на секунду я испытала ощущение падения, прежде чем руки Габриэля сомкнулись вокруг меня, прижав к его груди.

Последнее, что я запомнила, это глаза цвета мха.

Я очнулась одна в незнакомом помещении. Жутко болела голова, пересохшее горло молило о воде. Комната была просторной, старинной, с витиеватыми резными потолками и мебелью викторианской эпохи. Тихо потрескивал огонь, окрашивая пространство в пляшущую палитру оранжевого и золотого.

У меня не было представления, где я нахожусь и как долго. Из-за задёрнутых занавесок я даже не была уверена день сейчас или ночь.

Я сбросила ноги с кушетки и, попытавшись встать, тут же поняла, что не в той форме, чтобы пробовать ещё раз. Я села обратно и, выровняв дыхание, постаралась собрать воедино всё произошедшее со мной.

И вслед за вспыхнувшими в голове воспоминаниями ко мне вернулись дрожь и оцепеняющий ужас, которые я ощущала, когда Доминик зажал меня своим телом и обескровил почти до смерти. Нахлынувшие непреодолимые эмоции твердили одно — бежать из этого места. Единственная проблема была в том, что я понятия не имела, где находится «это место».