Эрика О'Роурке - Создательница

— Мне не нужны няньки, — сказала Констанция, небрежно откидываясь на спинку стула. Я почти забыла, что она тоже ещё здесь.

Ниобе проигнорировала её.

— Ты Сосуд. Ты связана с наследником. Независимо от того, какие у тебя проблемы с Люком, ты должна была знать, что он не оставит тебя без защиты.

— Я не хочу, чтобы он защищал меня.

Мне надоело, что Люк всегда спешит ко мне на помощь, что нужен мне, чтобы ориентироваться в лабиринте, который представляет из себя общество Дуг. Поэтому он навестил меня вчера? А его беспокойство по поводу возвращения моего отца было наигранным? Я хотела верить, что это не так, что на этот раз он был искреннем, и я ещё некоторое время буду свободной.

Но я хорошо знала Люка. Как только он узнает о сегодняшнем нападение, моя свобода закончится.

— Нам необязательно рассказывать ему об Антоне, — сказала я. Мне было противно, что в голосе прослушивалась мольба. — Не сразу.

— Он уже знает.

Я прикусила губу и внезапно занервничала. У меня не было достаточного иммунитета против Люка — против его шарма и трудных задач, перед которыми он меня ставил. Он никогда не причинял мне боли, но глубоко внутри я знала, что от него исходит другая опасность.

Прозвенел звонок на следующий урок, и Констанция встала.

— Я пишу сейчас контрольную по математике. Я могу уйти?

— Да, на данный момент.

Ниобе махнула рукой в сторону двери, и замок с глухим щелчком повернулся.

После того, как Констанция ушла, я сгорбилась на стуле. Быстро остывающий чай оставил на языке горький привкус, и я поморщилась.

— Никогда не подумала бы, что они набросятся на меня в школе. Ведь здесь я должна быть в безопасности. Далеко от всего происходящего.

Ниобе покачала головой.

— С тобой так всегда: ты связала себя обязательствами с Дугами, но в тоже время настаиваешь на том, чтобы вести дальше жизнь Плоской. Пока ты так делаешь, не будешь в безопасности ни в одном из двух миров. Тебе придётся выбрать.

Я потёрла виски, но не смогла прогнать зарождающуюся головную боль.

— Люк сказал мне однажды тоже самое. Спроси у него, каким был конец!

— Что тебя натолкнуло на мысль, что это конец? — ответила она.

— Ты не должна позволять Джилл так себя провоцировать, — сказала Лена Сантос.

Я испуганно уронила папку по химии и попыталась успокоиться, когда наклонилась, чтобы поднять ее.

— Постараюсь. Где ты была?

Лены не было целый день, и она не отреагировала ни на одно мое смс.

Она была моей мало-мальски единственной, настоящей подругой в школе св. Бригиты, и я ужасно боялась, что Антон попытается и её тоже использовать против меня.

— Были дела, — уклончиво ответила она и отмахнулась. — Они заняли больше времени, чем я думала, поэтому я только быстро заберу книги. Я слышала, что время обеда было бурным.

— Тебя не было целый день, — сказала я. — Когда же ты успела что-либо услышать?

Она с наигранным разочарованием покачала головой.

— Мне очень обидно, что ты вообще задаешь подобный вопрос.

Было бы не совсем верно сказать, что Лена сплетница. Она была скорее губкой, жадно впитывающей в себя все школьные новости и скандалы, но лишь редко передавала их дальше. Она не переставала задавать вопросы, редко мне встречался такой любопытный человек, и люди любили с ней поговорить.

Иногда у меня возникало такое чувство, что она используют любопытство так же, как и я свою камеру: в качестве инструмента, чтобы отвлечь от себя внимание. Когда задаёшь достаточно вопросов и держишь объектив направленным на человека, то тот, чаще всего, забывает о тебе. Я уже много лет использовала это в свою пользу и со временем поняла, что Лена владеет тем же трюком.

— Так что там было за обедом? Ну же, рассказывай уже!

— Всё как обычно, — ответила я в надежде, что невыразительный тон моего голоса удержит ее от дальнейших расспросов.

— Джилл МакАллистер набросилась на тебя в кафетерии на глазах у всех. Даже для вас двоих — это, совсем не «обычно».

— Это она так сказала?

— Нет. Она всем рассказывает, будто хотела спросить тебя о твоем заявлении в НЙУ и у нее вдруг началась такая сильная мигрень, что она потеряла сознание.

— Вот видишь.

Я захлопнула шкафчик, подняла сумку, и перекинула ремень через плечо.

— Ты же не думаешь, что я действительно в это поверю, не так ли? Кое-кто сказал, что она схватила тебя.

— Она хотела мне показать, где у неё болит голова.

Мы направлялись к выходу, но Лена остановилась.

— Опять эта скрытность? Я думала, мы с этим покончили.

Лена знала правду о связях моей семьи с мафией, и уже это было достаточно опасно. Она была в полном, блаженном неведении о том, что магия существует. Если Серафимы захотят мне навредить, то она будет легкой добычей. Я должна, ради её же блага, постараться не вмешивать её.

Я проигнорировала шепот совести, который напомнил, как я сама ненавижу то, когда люди делают вещи «ради моего же блага».

— Если бы ты была там, то сама бы всё увидела, — подчеркнула я. — Серьезно, где ты была?

Она посмотрела в пол и тихо сказала:

— Семейные дела. Я должна была помочь маме.

— С чем?

— С работой.

— Кем конкретно работает твоя мать, Лена? Мне кажется, ты об этом никогда не упоминала. Я даже думаю, что в школе об этом никто не знает.

Мне и вправду было любопытно, но вместе с тем я хотела кое-что ей продемонстрировать. Обматывая шарфом шею, я продолжила:

— Ты знаешь о моей жизни больше, чем кто-либо в этой школе, но сама ничего мне о себе не рассказываешь. И я никогда не докучала тебе с расспросами. Ни разу. Может быть это не я та, кому не хватает доверия.

— Я тебе доверяю. — Ее рука ухватилась за медальон со святой Анной, который она всегда носила. — Но мне нельзя говорить об этом. Я не имею права разглашать. Мне очень жаль, Мо.

Мне тоже было жаль, что я не могла говорить с ней откровенно и что допрашивала, хотя она не хотела рассказывать. Я достаточно копалась в жизни других людей, чтобы знать, что то, что обнаружишь, как правило, было последним, что хотел найти.

— Если Джилл говорит, что у нее мигрень, зачем возражать? — сказала я и посмотрела в окно. Все еще никакого ржавеющего красного грузовика.

Я одела перчатки.

— У меня тоже всегда болит голова, когда я здесь.

— Мигрень, — медленно сказала она и уставилась во двор. — Понятно.

Машина Колина подъехала к покрытому снегом бордюру.

— Увидимся завтра. И, Лена?

Она снова повернулась ко мне.

— Да?

— Знаешь, это действует и в обратную сторону? Так что, если тебе будет нужна помощь или ты захочешь поговорить…

— Конечно, — сказала она, но я знала, что она говорит неискренне. — Спасибо.

Я поспешила на улицу, где было ужасно холодно. Во второй половине февраля зимняя погода в Чикаго показывает свою недружелюбную сторону: снежные сугробы, собранные снегоочистителем, стали серыми из-за выхлопных газов, тротуары покрыты ледяными буграми, а холодный воздух, будто удар в лицо.