Елена Кисель - Расколотый меч [СИ]

– У Чумы Миров вкусы сходны с вкусами Равновесной Арки, – заметил Эдмус сверху. – Ну, то есть, если говорить о наших призывах.

Я промолчала минут пять и придумала следующий вопрос:

– Метку Иссушителя можно увидеть?

– Метка проступает только перед тем, как Невесту съедают.

Я открыла рот в третий раз, но алхимик был начеку.

– Привязанность.

– Что?

– Ты хотела спросить, как можно отличить Избранного? Иссушитель будет оберегать свою Невесту, ведь другой нет. Кроме того, он не может ее контролировать… до некоторой степени.

Мне очень не нравилась зыбкость, с которой он рассуждал: по его словам выходило, что и Иссушителем, и Невестой мог быть практически любой! Но больше спрашивать у алхимика, пребывающего на взводе, я ничего не решилась.

А кроме того, впереди наметилась внезапная метаморфоза.

То, что сначала нам показалось рекой, оказалось стеной, только стеной ненормально блестящей, полупрозрачной, но крепкой, и я даже приблизительно не смогла бы сказать, из какого она материала. Выглядело все как убедительный гибрид стекла, камня и металла, а глаза слепило даже на расстоянии.

И еще она была слишком правильной. Безобразно геометрически выверенной. Идеально ровной. Стопроцентно отполированной. И оставалась такой на протяжении… наверное, нескольких километров, потому что она уходила вдаль и терялась в собственном сиянии, и оставалось только гадать, каким выглядел город за ней – а за ней ведь наверняка скрывался город.

– Кто ж такое урочище выстроил? – Виола рассматривала стену, прикрывая глаза от ее блеска.

Веслав ускорил шаг и помахал на ходу книжкой, в которой сразу опознался Кодекс.

– До какого ж уровня они тут дошли, если освоили степени такого преображения, – пробормотал он на ходу, – и кто мог тогда… кто мог… ну, без экскурсии по этому селению я назад не поверну.

Мы переглянулись и красноречиво вскинули брови. Что и требовалось доказать с самого начала. Ни у кого не было иллюзий насчет того, что мы можем треклятый город обойти стороной.

– Ты хоть помнишь, зачем мы сюда потащились? – без особого энтузиазма поинтересовалась я.

– Ну, постоите за стеночкой – не хотите, не надо, – будто не слыша, отозвался Веслав. – Но мне-то туда нужно обязательно! Если там вдруг отыщется формула…

– Философского камня?

Алхимик не ответил и ускорил темп еще, хотя и до того почти летел. Виола, поспевая за ним размашистым шагом, на ходу закатила глаза и процитировала:

– Только безумный сунется в Город Алхимиков…

– Ты что, раньше не догадывалась? – пробурчала я в ответ, пытаясь поспевать за всеми шагом, а не трусцой. – Веслав, а Йехар как же?

– Что Йехар? Ну, я же говорю – после. Искать ворота все равно придется, раз уж этот суперкузнец рядом с ними обретается. Скуем меч, потом я слетаю в город – и обратно.

– Возразить можно?

Излишне говорить, что я получила в ответ:

– Дурной вопрос!

– Вот мне интересно, что в нем женщины находят? – вполголоса принялась раздумывать Виола, глядя на затылок Веслава. Он теперь маячил метров на десять впереди нас. – Помнишь, сфинкс… Розовая Птица… тетушка Хайи… Даллара вот теперь…

– А разве Даллара в нем что-нибудь находит? – притворно удивилась я. Не то чтобы я прониклась к возлюбленной Йехара такой симпатией, чтобы ее защищать – трудно симпатизировать человеку настолько популярному – но ведь получается обвинение бедной девочки в полном безумии!

– Ну, во всяком случае, ему она улыбалась, а Эдмусу нет.

– Эй, это она нарочно! – возмутился сверху спирит. – Просто она так была травмирована моей неотразимостью, равно как и моими манерами… в общем, трудно улыбаться, когда твой завтрак, отважно борясь со всеми преградами, рвется на волю, к небу и солнцу!

Виола пожала плечами – мол, понимаю, не аргумент, но смотрела при этом все еще вопросительно. Дождалась моего растерянного взгляда в ответ и продолжила гораздо тише и уже сквозь зубы:

– По мне – так только полная дура может влюбиться в алхимика, да еще с таким характером.

Эдмус с небес вскрюкнул от смеха, видимо, усмотрев в фразе тайную иронию; я собралась спросить, не считает ли Виола Даллару, в некотором смысле, дурой и не возникли ли у нас проблемы по поводу… ну, скажем так, взаимности чувств кой-кого «с таким характером». И что нам делать, если возникли, а Йехар… в общем, напрашивался серьезный диалог по поводу сердечных чувств отдельных личностей, но тут одна из этих личностей остановилась и рявкнула через плечо, не особенно церемонясь:

– Чего копаетесь? Вы по ночам вообще спите или канкан танцуете, я не понимаю? Пришли!

Мы подошли ближе, солнце как раз скрылось за облаком, блеск перестал слепить глаза, и дружинники лоб в лоб столкнулись с оригинальностью здешних алхимиков: ворот не было. То есть, вовсе. Вместо этого в стене был проем, в который почему-то не было видно ни домов, ни улиц – только зеленая травка да еще песочек местами. Неподалеку от проема примостилась сторожка привратника, такая же диковинная, как и сами ворота. Она выглядела как обыкновеннейший двухэтажный дом!

Правда, просторный дом, да к тому же выполненный в стиле «праздничного пряничка», – стиль, который застал Виолу издать полный омерзения звук. Вот Бо бы понравилось, точно… Из трубы жилища пасторально вился дымок, пахло выпечкой, а на красной черепичной крыше примостился флюгер. Немного неожиданный – в виде скрипичного ключа.

Общее мнение выразил Веслав:

– Да-а-э-э…

Деятельный спирит слетал к трубе, понюхал дымок, покрутился вокруг дома и авторитетно заявил:

– Я видал раз богача, который жил в хижине, но и она больше была похоже на дворец, чем это – на кузницу. Может статься, кузнец женился, остепенился, занялся выпеканием рогаличков – женитьба кого хочешь изменит…

Пока живое опровержение собственных слов распиналось о возможных вариантах участи кузнеца (они становились все печальнее: «сошел с ума, влюбился, помер?»), на земле шел обмен мрачными взглядами. Это был целый полилог, и способности Виолы к обмену мыслями оказались ненужными.

«И на кой вы меня сюда потащили? – бесшумно вопил глазами Веслав. – К этому вот… вот этому… с красной черепицей?! Где мои… нет, где мои яды???» «Только попробуй! – отвечали мы ему хором. – Сам потащился! Да мы ж тебе потом во сне сниться будем, и кое-кто – каждый раз в новом обличье!»

Последний аргумент оказался самым неотразимым: Веслав шагнул к крыльцу и с явным омерзением подергал висящий перед дверью колокольчик.

Через пять секунд дверь распахнулась настежь.

– Рогаликов с чаем? – предложили нам оттуда.

Долго еще нам шататься по окрестностям, а Глэриону оставаться перерубленным… Это мы враз смекнули, когда увидели на пороге низенького дедка с усами, в которых затаились крошки (наверое, от тех самых рогаликов), с лысинкой и брюшком, и ко всему еще – в малиновом фартушке. В одной руке дедок держал пачку каких-то листов, во второй – кружку, а от его добродушной улыбки спирита тут же сдуло в небеса, так что нам пришлось объясняться с хозяином в дважды неполном составе.