Елена Кисель - Расколотый меч [СИ]

– Нет, – ответила я. – Но мы поняли.

– И что дальше? – справилась Бо.

Веслав зябко кутался в свой плащ.

– Ну, если рассуждать логически – остался я. Хотя мне интересно, героем какой сказки меня… можно… сделать.

Последние слова он проговорил медленно, глядя прямо перед собой и что-то осознавая.

– В чем дело? – встревожилась и Бо.

Веслав с трудом пошевелил внезапно посиневшими губами.

– Холодно…

Бо выполнила несколько простейших пассов согревания воздуха, вокруг стало теплее, но алхимика трясло по-прежнему. Я шагнула было к нему – и мои пальцы вдруг уперлись в стекло.

В толстое, холодное стекло, холодное до того, что могло бы быть просто прозрачным льдом.

– Сложи слово… – послышалось из ниоткуда.

Мы опять были разделены, и теперь уже вокруг алхимика стремительно менялась реальность. Его обступили ледяные зеркала. Пол стал блестящим и гладким и совершенно точно ледяным. Посреди зала на зеркальном же столе легли несколько массивных книг. Последней из ниоткуда появилась доска, похожая на школьную, где нужно было составлять слова из магнитиков-букв, только здесь в их качестве выступали осколки льда.

– Что выведет тебя отсюда? – снова этот шепот. – Сложи слово, одно только слово…

– Я знаю эту сказку! – удивленно прошептала Бо

Я тоже знаю эту сказку.

Только рядом с нашим алхимиком нет Герды, которая смогла бы согреть его оледеневшее сердце.

Но Веслав смотрел на доску так, будто видел на ней что-то большее, чем хаотическое скопление льдинок. Приглядевшись, мы тоже начали различать какие-то символы… знаки…

– Формула… – прошептал Веслав уже почерневшими губами. – Алхимическая формула…

– Одно слово, которое выведет тебя отсюда, – откликнулся голос.

А другое наверняка уведет туда навсегда. Главное − чтобы он это сам понял.

Но времени на то, чтобы понять, алхимику дали немного: за его спиной возникли песочные часы. Из чашки в чашку стремительно сбегал не песок, а мелкая зеркальная пыль.

– Веслав! – разом вырвалось у нас всех. – Время!

Он обернулся, но посмотрел не на часы, а на нас. Затем протянул руку к доске, к острым сияющим льдинкам. Его пальцы коснулись их, сдвигая так, чтобы осколки образовали буквы… цифры… какое-то слово, очень короткое, гораздо короче, чем «вечность»…

Просто едва ли у него было время, чтобы сложить это самое «вечность».

– Это твое слово? – голос разом потерял в своих неземных интонациях. – «Она»? Ты останешься здесь навеки… впрочем, ладно, можешь уходить.

Ничуть не бывало. Веслав не сделал ни шагу к нам, хотя стекло, которое нас разделяло, пропало.

– Так ведь я силен не только в чистописании…

Тут он выхватил из кармана крошечную ампулу и швырнул в зеркала со словами: «Народ, ложись!»

Повторять дважды ему не потребовалось.

Над головой рвануло воздухом, и нас щедро припорошило какой-то пылью. Взрыв был почти беззвучным, но на редкость мощным.

Достойное завершение старой сказки. Впрочем, почти такое же достойное, как и у остальных…

Когда мы осмелились выпрямиться, поддерживая друг друга, зеркал не было. Ни зеркал, ни дворца, ни поляны с дорожкой.

Мы стояли посреди пустой и мертвой улицы города.

Это был Город Алхимиков, причем, тех, кто свято почитал Кодекс. Ни малейших признаков затейливости, с которой была выстроена халупа Веслава. Здания, идеально приспособленные для того, чтобы работать и жить (больше для первого, чем для второго). Одноэтажные, похожие друг на друга и напоминающие лаборатории даже снаружи.

Мертвые, как и их обитатели. Это мы тоже поняли сразу. Ни звука на улицах. Ни шороха. Блестящие, словно зеркальные стены домов – почти все целые, а окна пустые, будто человеку выкололи глаза. Ни шагов, ни хоть щебета пичужек – смерть…

Под ногами – мусор. Вокруг – неживые хрустальные стены. Ни единого дышащего существа, кроме разве что…

– Как ты сделал это?

Мне казалось, существо, которое окунуло нас в старые сказки, должно быть как минимум более волшебным. А перед нами появилась монашеского вида женщина в скромном платье и с усталыми глазами.

Разве что она малость просвечивала, но чего в жизни не бывает.

– Нитроглицерин, – отозвался Веслав. – Усовершенствованный алхимическими методами.

– Я говорю о формуле. Как ты создал ее? Ты ведь не профессор.

– Я врожденный алхимик.

– Врожденных алхимиков не может быть.

– Я бы согласился, если бы не был им.

Женщина серьезно задумалась. Она парила над землей, но невысоко, в нескольких сантиметрах, и рассматривала нас своими усталыми глазами.

Эдмус тем временем шмыгнул в один из домов, вынырнул обратно и поманил меня. Вслед за ним я прошла к дверному проему, посмотрела…

Скелет в тяжелой мантии сидит за столом в задумчивой позе. Под рассыпавшимися костяшками пальцев – какой-то фолиант. Рядом – как уменьшенная копия, скелет поменьше, тоже за столом и с книгой, мне показалось, что это Кодекс.

– Думаешь, везде так?

Эдмус молча кивнул.

– И думаешь, Иссушитель?

Спирит на этот раз пожал плечами.

– Кто тогда? Весь город!

Вышли мы вместе и поспешно.

На улице ничего не изменилось. Женщина все так же отвлеченно изучала лицо Веслава. Веслав для разнообразия изучал доску на стене ближайшего дома – доска была почти точной копией той, на которой он пять минут назад сложил это странное «Она», что, кстати, это значит? Бо чувствовала себя все так же неловко в этой компании.

– А… кто она такая? – наконец прошептала она тихонько.

– Алхимический страж, – отозвался Веслав негромко, а женщина слегка кивнула, – поставленный стеречь город, если с его обитателями что-то случится. И убивать всех, у кого не будет допуска. А на что она способна, вы уже видели.

– То есть, она… вроде как эликсир?!

– Я над эликсирами, – поправила меня страж, – но я создание алхимиков этого города.

Веслав с несколько озадаченным видом кивнул. Наверняка в очередной раз корректировал для себя мысленно уровень здешних умельцев.

– Когда они ушли? – спросил он отрывисто.

– Год назад, – ответила страж без малейших эмоций. – Но ты прошел их испытание, а значит, достоин их наследия. Ты можешь выбрать награду для себя… одну из наград для себя.

Она кивнула на середину улицы, туда, где опять, как по волшебству, возник стол с книгами. Теперь уже ясно было видно, что их три и что центральная занимает почетное место, что она толще и выглядит солиднее остальных. Справа от нее лежала тонкая книжечка в несколько страниц, надежно окованная железом, а слева – среднего размера том, переплетенный кожей. Видно было, что его не раз брали и открывали.

– Опять книги? – разочаровалась Бо, у которой глаза загорелись при упоминании о награде.