Анна Сокол - Экзамен первокурсницы [СИ]

– Одна из трактовок с языка единой Эры. Есть еще несколько, на выбор, так сказать: «не могу быть собой». Или «могу не быть собой». Или… – Она все также внимательно смотрела, словно надеюсь найти ответ на моем лице. – «Могу быть тобой». Знаете, почему их боялись не только жрицы, но все остальные?

Я не ответила. Ненавидеть их могли по сотне причин, от богатства до цвета волос, как ненавидели нас.

– Потому что они могли менять тело. Ненадолго могли становиться кем-то другим. Представляете, живёт какой-нибудь Джек и не тужит. А потом вдруг встречает Муньера, и тот… Как бы это сказать, берет поносить его тело, всего на 5 минут, как костюм в лавке проката. Но на эти пять минут пришелец получает над тобой полную власть. Он может убить, украсть, выйти в гостиную в неглиже, или спрыгнуть с крыши. Говорили, не зли Муньера, иначе он встанет на твое место. Девы, как же их ненавидели! Как боялись! Даже старые книги пропитаны этой ненавистью. – Она внимательно посмотрела на меня. – Ну, почему же вы все ещё молчите? А где крики, что это невозможно? Где уверения, что я сошла с ума?

Я пошатнулась и в панике схватилась за родной столбик кровать. Я не могла ответить, не могла кричать. Меня испугали не ее слова, меня напугали собственные воспоминания, что отдавались в такт ударам молоточков висках, и голос раз за разом повторявший: «Тень демона. Тень демона…»

И еще вопрос, который задала я сама: «Крис, ты демон?»

– Богини защищают наши разумы от вторжения… – начала я, но она перебила:

– Расскажите это тем, кто имел счастье познакомиться с полуночными волками поближе. Не все из них были опасны, отнюдь нет. К примеру, верховная Гвиневер совершенно не обладала силой рода. Это как с магией, ребенок со способностями появляется раз в пятьдесят лет, но… Их все равно боялись, особенно жрицы. Род был истреблён. И забыт. А зря.

– И вы думаете, что Крис… Что он Муньер, который вселился или что там происходит, в тело Оуэна? Что он вынул настоящего барона, как вынимают жемчуг из резной шкатулки, и заменил собой, как аквамарином? Вы в архиве пересидели? Попросите у государя отпуск и езжайте к морю.

– Снова грубите, Ивидель? – Совсем не обиделась на мою подначку баронесса. – Может, я и пересидела в архиве, но как-то уж очень все сходится. Муньер в теле Оуэна, звучит как бред, но многое объясняет. Например, охлаждения старого барона к сыну, и стену в зале стихий, и сумасшествие Элизы…

– Вы сказали, герцоги Сьерра могли занимать тело на несколько минут, так? А Крис такой, сколько я его знаю. И еще, – Я выпрямилась. – Он точно не маг, а вы сами сказала, что не все из них опасны для жриц, только те, что обладали силой. Вы сами себе противоречите.

– Я не специалист по Муньерам, – Жрица дернула плечом, – Может, его настоящее тело мертво? А может, мертв настоящий барон…

– То есть, вы ничего не знаете. Лишь рассказываете сказки.

– Да, – печально ответила она. – Но эти сказки лучше, чем то, в чем уверены остальные. Муньеры жили на Аэре, только на Аэре, и ни один из них не остался по ту сторону Разлома.

– Тогда почему вы говорите это мне? Скажите остальным! Скажите, что он не с Тиэры. Может, ваша Элиза успокоится и расскажет что-то ещё…

– Элиза час назад умерла. Взяла нож для писем и решила вырезать картинки из своей головы, повторяя, что их слишком много, что она не может этого выносить. – Жрица подошла к окну, а я продолжала стоять у кровати, сердце билось сумасшедшее. Краем глаза я видела собственное отражение в зеркале, видела тоненькую растрёпанную и дрожащую девушку. – А рассказываю я это потому, что все это вертится вокруг вас. Все это началось с вас. Я не хочу вас обвинять, но…

– Но обвиняете. – Я помассировала виски, стук не прекращался. – Как обвиняли Криса самого первого дня. Допустим, он Муньер…

– Вот именно, допустим. – Она вздохнула и с кривой усмешкой продолжила: – Вряд ли кто-то будет разбираться. Но если и будет, вряд ли барон доживёт до этого счастливого мига. – Баронесса замолчала, а потом вдруг попросила – Помогите мне, Ивидель. Помогите понять, что происходит. Вспомните, с чего все началось, каждую деталь, мелочь, разговор, слово, ощущение, предчувствие – что угодно.

– А вы поможете мне? – Я опустила руки. – Скажите остальным, что он не с Тиэры? Поможете спасти Криса?

– Ивидель, остров чуть не оказался в Разломе. Все напуганы. Им нужен виновный. Нужен чужак, что покушался на все, что у них есть, на наш мир. И даже если я права, уже поздно…

– Поздно? – спросила я, чувствуя, как холодеют пальцы.

– А ты не слышишь? – Она снова бросила быстрый взгляд в окно. – Не слышишь стук? Это сооружают виселицу.

– Что? – Я в два шага преодолела расстояние до окна. За стёклами был лишь ночной мрак. Мрак и стук, что болью отдавался в голове.

– На площади у атриума, отсюда не видно но… Слышно.

– Мы должны остановить казнь! Мы должны рассказать, даже если вы ошибаетесь, и он не…

– Это ничего не изменит, – перебила она.

– Ну почему?

– Приказ князя! И отменить может только…

– И отменить его могу только я.

Мы со жрицей развернулись. Он стоял у самых дверей, и прежде чем они бесшумно захлопнулись за спиной высокого мужчины, я успела разглядеть взволнованное лицо Гэли.

– Выйди, – скомандовал князь серой жрице, как несколько минут назад сама баронесса подруге.

– Но, милорд…

Чужая, показавшаяся тяжелой сила разлилась в комнате, заставив нас с Аннабэль склонить голову.

– Прочь, – едва слышно прошептала он, и женщина торопливо вышла.

– Милорд… – Начала я, а он сделал всего лишь шаг, схватил меня за подбородок и заставил поднять лицо к свету, заглядывая в глаза. Пристально и требовательно.

– Что этот дурак сделал?

– Милорд, я рада, что вы не пострадали, – тихо сказала я, чувствуя прикосновение жёстких пальцев.

– А я-то как рад. – Он продолжал смотреть сквозь прорези маски, сейчас показавшейся мне особенно зловещей. Я впервые видела его так близко. – Такие, как он, всегда все портят и даже не понимают этого. – Глаза князя потемнели от гнева, на скулах заходили желваки, – Если бы я не отдал приказ о его казни раньше, то сделал бы это сейчас.

– Милорд прошу. – Мой голос задрожал. – Он ничего не сделал, он не… не… Он не покушался на мою честь, – все-таки нашла в себе силы произнести я, и едва не расплакалась, так донельзя фальшиво прозвучали слова.

– Честь? – спросил князь и рассмеялся, маска шевельнулась. – Все всегда сводится к чести. Вашу честь и все, что с ней связано, он может забрать с потрохами. Я говорю не об этом… – мужчина отпустил меня, стремительно подошел к окну. И, обращаясь к кому-то, возможно, ко тьме за стёклами, проговорил: – Ты был прав самого начала. Не надо было с ними заигрывать.