Александра Авдеенко - Бойся своих желаний [СИ]

— Позвольте вам помочь? — раздался за спиной вполне приятный мужской голос.

— Спасибо, — я, не привыкшая к такому, только растерянно обернулась и уставилась в глаза своему добровольному помощнику. Честно говоря, я была уверена, что такие мужики давно вымерли как вид. Я не о внешности, а о желании помочь. Вот вам часто встречались «индивидуи», которые завидев вас, кидались вам на помощь? Что не было такого? Мне таких за всю мою жизнь попалось только несколько и то, только когда я была девчонкой. Как только я перешла определенную возрастную черту, меня с моими немыслимыми торбами перестали замечать.

— Не за что, — парень легко, даже как-то играючи подхватил мои баулы и вынес их на улицу. — Командуйте, куда нести.

— Да вот за углом, новый дом, мне туда, — промямлила я, все еще не отойдя от культурного шока.

Парень был хорош. Высок, плечист и мускулист. Косая сажень в плечах, хотела сказать и в талии, но нет, талия там присутствовала. Бедра были узкими, ноги длинными, улыбка светлой и искренней. Лицо еще не потеряло легкую детскую пухлость, что придавало парню определенный шарм. А вот глаза были холодными и цепкими. Это отрезвляло и наводило на определенные мысли. Парнишка был явно не так прост, как хотел казаться. Годков ему было около двадцати пяти.

— Отлично, я там тоже живу, — и бодро зашагал к дому.

— А я вас раньше не видела, — сказала я, семеня ему вслед.

— Да я недавно переехал, меня, кстати, Михаилом зовут, а вас как? — он стремительно зашел в подъезд. Встрепенувшаяся было Марья Ивановна, увидев нас, опять плюхнулась на пятую точку и приняла независимый вид. Бдит старушка!

— Полина, — я зашла с ним в лифт.

— Красивое имя, а какой этаж?

— Третий, — я нажала на кнопку, и лифт мягко поехал вверх.

— В гости пригласишь? — Михаил сгрузил мои торбочки возле дверей.

— Миш, не сегодня, — я вяло улыбнулась, а у самой сердце зашлось. И вот куда я его приглашу? В квартиру, полную моих старых вещей, как что-то объяснять буду? А то, что вопросы последуют, это к бабке не ходи. — У меня, мягко говоря, не прибрано, так что давай в другой раз.

— Мы на ты? Замечательно, — расплылся он в обворожительной улыбке, а я мысленно отвесила себе подзатыльник за такой промах. Преподавательская привычка к ребятам его возраста обращаться на «ты». Нужно будет следить за собой. Хотя, вышло можно сказать убедительно, что-то я сильно сомневаюсь, что двадцатилетние долго продолжают выкать друг другу.

— Ты же не против? — еще раз уточнила я, изобразив на лице смущение, которого, в общем-то, не чувствовала.

— Да я только за! Ладно, я пошел. Если что, я в сто двадцатой живу, обращайся, если еще раз решишь скупить половину магазина, — он двинулся в сторону лифтов. — Да, кстати, а номером телефона не поделишься?

И вот что ему сказать, что номер знаю только старый? Телефон сгинул во время аварии, а номера мобильного, который лежал в сумочке я не знала. Он был выключен, а включать его я пока справедливо опасалась.

— Извини, пока без мобильного, — соврала я. — Как только разживусь, скажу.

— Ладно, бывай, — было видно, что он мне не поверил. Умный мальчик. И то, что не поверил, и то, что промолчал.

Я втянула сумки в квартиру и поволокла их на кухню. Сил что-то готовить уже не было. Поэтому я быстро соорудила несколько бутербродов, начистила свежей, кхм, относительно свежей парниковой зелени и устроила праздник живота. После этого меня с непреодолимой силой потянуло в сон. Слишком уж день был суматошный. Я еле заставила себя ополоснуться и с блаженством растянулась в кровати, не забыв поставить будильник на шесть утра. Завтра я собиралась посетить Альма-матер.

Пробуждение было удивительно легким. Я быстро вскочила с кровати и ринулась в душ. Энергия из меня била ключом. Неужели Полинка была жаворонком? И тело, помня старые привычки, выдает с утра такой заряд бодрости. Или это просто возраст сказывается? Я быстро облачилась во вчерашние обновки, чуть подкрасила лицо и слегка перекусив, побежала на пары. Дорога проблем не вызывала, почти. В маршрутку сесть я так и не смогла, пришлось топать до корпуса на своих двоих.

— Назарова, а ты сегодня изображаешь барышню-крестьянку? — услышала я за спиной ехидное. — Ты и джинсы с балетками — нереально! И где тебя носило две недели?

— Коленька, — обернулась я к говорившему, — душа моя, Митрофанов. Благодетель, отец родной, с чего это ты обратил на меня свой царственный взор?

В моем голосе было столько ехидства, что бедолага с непривычки опешил.

— Эй, Полька, ты чего? — растерялся он. Черт, опять прокол. По всей видимости, Полинка была тихоней или молчуньей, а про меня этого сказать было никак нельзя. Иногда ехидные реплики вылетали раньше, чем я успевала включить мозги.

— Да ничего, — пожала я плечами, не извиняться же, еще непонятно как бы она себя повела.

— Так, где ты была? — не унимался Митрофанов.

— В больнице, — я спокойно продвигалась через толпу студентов ко входу в корпус.

— У гениколога? — заржал этот идиот, да тут же заткнулся от моей хлесткой пощечины.

— Я в аварию попала, — тихо сказала я и, отвернувшись от него, пошла к доске с расписанием.

— Извини, — Колька нагнал меня и развернул к себе лицом. — Поль, я, правда, дурак. Ничего серьезного, надеюсь?

— Как видишь, нет, — развела я руками. И с чего я раньше думала, что он умничка? Просто потому, что он на парах выдавал хорошие результаты?

— Ну, и ладно. Ну, и хорошо. А ты новость слышала? Зверюга пропала, ее уже две недели нет, пары по гражданскому теперь Арсений Петрович читает, — зашептал он, вытаращив глаза от грандиозности новости. — Думали, что она заболела, но телефон не отвечает, ее бывший муж не знает где она. А в квартире тишина! Представляешь?

Колька рассказывал что-то еще, а я оглушенная новостью уже его не слушала. Я попала. Нет, не так, ПОПАЛА. Они сообщили о моем исчезновении Никите, а это значит, что на уши будут поставлены все, от ментов до врачей. Меня уже ищут, а значит, из квартиры придется убираться в самое ближайшее время. Остаться не получится. Как я объясню ему свое присутствие? Он не Марьванна, с ним отмазка про сдачу квартиры не прокатит. Слишком он хорошо знает мое трепетное к ней отношение. Я всегда жила по принципу мой дом — моя крепость, а врагов в крепость не пускают. Гости у меня были редки, иногда приезжали родители, когда были живы. Заходил Никита, но крайне редко. И все.

— Неужели Зверюга загуляла? — донеслось до меня.

— Почему Зверюга? — спросила я рассеянно.

— Эй, ты чего? — изумился он. — Кто с нас так еще три шкуры драл как она?

— Тебе ли жаловаться? — я горько усмехнулась, это же нужно, как приласкали стервецы. — У тебя же всегда были только пятерки.