Дж. Андрижески - Щит

— Ни капельки, — ровно сказал охранник.

И все же Ревик чувствовал, что мужчина реагирует на неё. Ему пришлось приложить усилия, чтобы не отойти от места, где они стояли. Не показывая этого лицом, он окинул человека взглядом и криво улыбнулся Тобиасу.

— Ты работаешь на них круглый год, — пошутил Ревик. — Мы здесь на несколько часов. И кто здесь чокнутый?

— Не дразни его, Ллевелин, — сказал Уллиса, коснувшись руки Ревика.

Тобиас рассмеялся, но охранник поджал губы и покачал головой. Он улыбнулся шутке, но нарочито отодвинулся от Кэт, наградив Уллису более долгим взглядом.

Больше он с ними не разговаривал.

Лифт добрался до верхнего этажа, затем остановился для сканирования безопасности. Это сканирование заняло дольше времени.

Пока он ждал, Ревик ощутил, что его свет резко сжался вокруг его тела.

Он снова реагировал на неё. Это все может быть в его голове. Он не мог нормально её почувствовать, но что-то он чувствовал — все равно что уловить слабый запах, полностью зависящий от ветра. Это сводило с ума, и он осознал, что снова покрывается потом.

Он затолкал свой свет глубже в мобильную конструкцию, ища холодной стабильности серебристого света. Он также ощущал свою физическую реакцию.

Внезапно он осознал, что другие видящие сосредоточились на нем, и не только в одном отношении.

Иисусе. Она здесь. Внезапно он осознал это всем своим телом. Она находилась где-то в этом здании. Одна лишь эта мысль послала очередную рябь по его свету, такую сильную, что Уллиса положила ладонь на его руку.

— Ллевелин, — мягко произнесла она и подождала, пока он повернёт голову. — Дорогой, ты что-то принял?

Поколебавшись, он шаркнул ногой, скрещивая руки на груди. Следуя её намёку, он пробормотал тихий ответ.

— Немного.

— D'gaos, Ллеве, — произнесла она таким же мягким тоном. — О чём ты думал?

Он не ответил, но позволил оттенку раздражения вспыхнуть в его свете.

— Он не станет возражать.

— Посмотрим, скажет ли Джо то же самое, — пробормотала она.

Его маска охотника дрогнула, затем включилась обратно. Он сжал пальцы Уллисы в знак безмолвной благодарности. Он не позволял себе сосредоточиться на Элли, но где-то на фоне мысли все равно струились в этом направлении — оставалось надеяться, что это было слишком тихо, чтобы конструкция это заметила.

Они не будут держать её здесь. Она будет где-нибудь в подвале, если вообще на этой территории. План не изменился. Это все равно лучший способ заставить их прийти к нему.

Двери издали тихий сигнал и открылись.

По другую сторону стоял человек шестидесяти с лишним лет с густой шевелюрой седых волос. Он широко улыбнулся при виде Ревика, затем взглянул на троих других.

Ревик поклонился в вежливой манере видящих, как он мог бы обратиться к Вэшу или любому другому в Совете Семёрки. Этот человек любил церемонии, манеры и слог официальной культуры видящих, вопреки игнорированию правильного контекста их использования.

Поклон, который только что сделал Ревик, делался в монастыре, а не в правительственном здании, но мужчина и понятия не имел об его значении.

Настоящий Ллевелин просто экспериментировал с фрагментами культуры видящих, пока не нашёл то, что было достаточно театральным для вкусов старика.

— Привет, мистер вице-президент, — сказал Ревик. — Этим вечером вы выглядите просто отлично.

— Иди сюда, мальчик мой! — сказал человек, протягивая руки.

Ревик без колебания вошёл в них. Он обнял старика.

Мужчина немедленно посмотрел вниз, и его улыбка сделалась ещё шире.

— Ты скучал по мне, Лу? — сказал он.

— Конечно, сэр, — сказал Ревик, слегка улыбнувшись.

— Что ж, тогда… заводи своих друзей! Заходите внутрь!

Ревик едва удостоил остальных взглядом, прежде чем последовать за пожилым человеком, официально сложив руки перед телом. Опять-таки, правильная поза… в совершенно неуместной ситуации.

Он и сам играл в такие игры, конечно — хотя, возможно, с большим уважением к религиозным формам. Всю свою жизнь он был вынужден подстраиваться под людей, которые интересовались и любили баловаться с культурой видящих, их стилем, языком, манерами, искусством, религией… и особенно их сексуальностью. И все же он нервничал. Нервничал так, как не нервничал в этой работе с тех самых пор, как впервые приступил.

Ему не придётся трахать старика.

Трэверс был вуайеристом и импотентом. Знай он больше, он, возможно, был бы опасен, но на деле же он являлся относительно милосердным представителем подкатегории тех, кто получал наслаждение, наблюдая за видящими, которые проводили время вместе. Он знал лишь базовые аспекты физиологии и психологии видящих, и только человеческие теории об их aleimi .

Те, кто знали достаточно о боли разделения и связями с супругами, оказывались полноценными садистами в своих извращениях.

В любом случае, находиться в Белом Доме без ошейника исключалось по причинам безопасности. При нормальных обстоятельствах это и видящих в некоторой мере защищало.

Очевидно, Трэверсу казалось безопасным потакать своим слабостям здесь, потому что здесь имелись слои безопасности, защищавшие от внешних глаз, а также он получил скрытный кивок от Териана. Однако с точки зрения видящего, у этого человека крайне странные представления о безопасности, учитывая, что каждый видящий в конструкции мог видеть и слышать все, чем он занимается. И это никак нельзя обойти, потому что пространство обязательно должно оставаться открытым, чтобы защищать от наружного вторжения.

Очевидно, Териан хотел перестраховаться на случай, если Трэверс переступит черту.

Он определённо сделал это только что.

Вопреки запрету на изображающие устройства внутри самого Белого Дома, каждый видящий внутри конструкции беспрепятственно наблюдал за «вечеринками» Трэверса.

Трэверс, похоже, этого не знал, или, скорее всего, ему все равно. Видящие не принимались в расчёт, когда речь шла об его приватности — это касалось только других людей. Видящие становились опасными только тогда, когда они работали на кого-то другого, кто мог разоблачить его перед другими людьми.

Или, что более важно в его случае, сообщить в человеческие СМИ.

В любом случае, он слишком боялся болезней и боли, чтобы сам желать контакта.

Его страхи не совсем безосновательны. Те немногие болезни, которые видящие могли передать людям половым путём, чертовским смертоносны для людей. Самую распространённую болезнь видящие называли на прекси «белая слепота». Она могла убить человека за несколько дней. Для самих видящих это всего лишь изнурительный вирус, смертоносный только в исключительных случаях — например, как пневмония для людей.