Дж. Андрижески - Щит

Я осознала, что он никогда и не был реальным.

Он был всего лишь сосудом, сломанной куклой.

Я видела, как Ревик начинает понимать, и почему-то от этого стало ещё хуже. Хуже всего, что я когда-либо видела на чьём-то лице за всю свою жизнь.

— Все хорошо, — беспомощно повторяла я. — Все хорошо.

— Элли… — ужас отразился на его лице. — Элли…

— Потом. Мы поговорим об этом потом, — я сохраняла ровный тон, потянув его за руку. — Ревик. Пожалуйста, детка. Нам нужно идти. Немедленно.

Выражение его лица дрогнуло, затем как будто… фрагментировалось.

Я наблюдала, как он пытается осознать, что он чувствует, затем оттолкнуть. Это все равно что наблюдать, как два человека — а может, даже больше — борются за одно и то же пространство.

— Какого черта происходит? — пробормотала Кэт.

Однако теперь в её голосе звучал испуг. Когда я подняла взгляд, все ещё стискивая его рубашку, она уставилась на Ревика. Я понимала, что она смотрит на него своим светом. Она находилась в Барьере, и её глаза и лицо выражали один лишь шок.

— Какого хера с ним не так? — спросила она.

Я запнулась, попытавшись заговорить, но не могла сформулировать ни единого слова.

— Это он, — сказал другой голос.

Я повернулась. В этот раз заговорила Уллиса. Она так побледнела, что я едва её узнавала. Её кожа сделалась почти серой. Она стиснула мою руку.

— Это Реви'… мальчик. Он был Реви'. Он был разделён. Как Териан.

— Да, — выдавила я. — Да… пожалуйста, не трогай его.

— Я не стану, — она сделала вдох, но на её лицо не вернулся нормальный румянец. — Элли! — Уллиса вновь стиснула мою руку, так сильно, что это причиняло боль. — D'gaos! Что нам делать?

— Что это значит? — сказал Тобиас, теперь заговорив на прекси. — Что это? — в его голосе звучала злость, но я также слышала там страх. Он таращился на светящиеся глаза Ревика. — Объясните! — потребовал он.

Уллиса все ещё смотрела на меня. Она смотрела на меня так, словно я была спасательным кругом. Словно я могла спасти их всех, а может, просто спасти Ревика.

— Он… — она сглотнула. — Кто он, Элисон?

Я подумывала не ответить, затем осознала, что это бесполезно.

— Вы уже знаете, — сказала я, сжимая его рубашку в ладони.

Я с мукой посмотрела на неё.

Увидев ужас в её глазах, я стиснула зубы от желания защитить, которое ударило по мне почти физической мощью.

Я все ещё сжимала его рубашку, когда он сел. Он посмотрел мне в лицо, и я внезапно ощутила это; я ощутила его свет. Я все ещё чувствовала его внутри, но это было совершенно иначе — настолько иначе, что мой разум опустел. Я чувствовала, что он читает меня, и моё сердце гулко колотилось в груди, отчего стало тяжело дышать.

Просто было… столько много всего.

Словно он расширился в три раза крупнее своего обычного размера.

Его недоумение никуда не делось, но теперь оно вновь изменялось. Превращалось.

— Териан, — его лицо исказилось от ярости. — Он сделал это. Блядь, ты соврала мне, Элли. Это он причинил тебе боль, — он стиснул зубы, и на щеке вздулся желвак. — Проклятье. Почему ты мне соврала ?

— Ревик, — я потянулась к нему своим светом, стараясь успокоить, но он сердито оттолкнул меня. — Ревик, все хорошо. Ты пережил шок, тебе нужно успокоиться…

— Сколько раз? Сколько, Элли?

Я вздрогнула.

— Иисусе. Сейчас это едва ли важно, разве нет?

— Где он, блядь?

— Я не знаю. Правда, не знаю.

Его лицо вновь изменилось. Его глаза сделались холодными, непроницаемыми. Они напоминали глаза змеи.

Нет, подумала я. Они напоминали глаза мальчика.

— Мэйгар здесь, — сказал он.

Посмотрев на Уллису в поисках помощи, затем на Тобиаса, я осознала, что эта информация для них ничего не значила. Я посмотрела обратно на Ревика, увидела, что он изучает мой свет с открыто настороженным, злым подозрением. Я осознала, что ощущала в нем желание, но такое тёмное и извращённое, что оно уже не походило на то, что я прежде чувствовала от него или от любого другого видящего. Я даже не была уверена, что это адресовалось мне.

Я гадала, чувствовал ли то же самое мальчик. Это ли я видела в его глазах теми ночами в камере.

Я осознала, что с его светом происходили и другие вещи. Я осознала отпечаток, который раньше уже ощущала на нем. Это были Шулеры. Серебристый свет Дренгов просачивался сквозь части его структуры aleimi как дурной запах.

Я вспомнила выражение лица мальчика, как он настаивал, что я хотела его, что мы принадлежали друг другу, и внезапно на глаза навернулись слезы.

— Я вызвал у тебя отвращение, — сказал он.

— Нет!

— Дерьмо собачье. Ты предпочла позволить Териану изнасиловать тебя, но не дала мне прикоснуться к тебе!

— Ревик… Иисусе. Я не знала…

— Это не моё имя. И ты это знаешь, — его глаза превратились в жёсткое лицо. — Он сделал так, чтобы тебе это понравилось, Элли? Поэтому ты мне соврала? Чтобы защитить его?

Я не могла найти слов. Впервые за все время нашего знакомства я боялась его.

Я всматривалась в его глаза, те же прозрачные глаза, в которые я смотрела в той хижине в Гималаях… и я не узнавала его.

Он оттолкнул меня с дороги, резко поднимаясь на ноги.

Я смотрела, как он уходит.

Каким-то уголком сознания я понимала, что нахожусь в состоянии шока.

Через какой-то промежуток времени я услышала, как Тобиас пробормотал то же самое.

Они попытались заставить меня встать самостоятельно, прося меня словами. Через несколько минут Уллиса и Тобиас сдались и силой подняли меня на ноги, потащив между собой.

К тому времени, когда мы вчетвером добрались до лифта, Ревика уже не было.

Балидор смотрел, как Касс разглядывает трёхмерное изображение.

Она оторвалась лишь для того, чтобы взглянуть на гигантского версианца и отрешённо похлопать его своими изящными пальцами по мощной руке.

Балидор подумал, что сейчас гигант хотя бы бодрствовал.

Последние несколько часов он дремал на полу пещеры, чем бесконечно раздражал Балидора, потому что он храпел как дизельный двигатель.

Теперь версианец держался поближе к Касс, уставившись на тот же экран с озадаченным выражением на широком лице. Балидор невольно гадал, имеет ли он хоть какое-то представление, что они вообще тут делают.

Он хмуро наблюдал, как гигант поглаживает спину Касс.

Он отвёл взгляд, когда Касс посмотрела на него.

Она улыбнулась, увидев, что Балидор прищурился и разглядывает те же показания приборов.

— Ну что? — сказал Балидор. — Это сработало?

— Думаю, да, — она показала на арку света на дисплее, затем вздохнула, сдув чёлку со лба. — Если честно, я понятия не имею.

— Так что? Мы останемся в этой богом забытой пещере, пока нас не настигнет мистическое озарение, как эта машина работает на самом деле?