Валерия Чернованова - Похищенная, или Красавица для Чудовища [СИ]

— Но тогда в чём? — Девушка поколебалась с мгновенье, а потом, расхрабрившись, выпалила: — Я знаю, это как-то связано с твоей семьёй! Как брак с Флоранс может спасти твоих сестёр? Спасти от чего?

Несколько секунд Гален гипнотизировал её меланхоличным взглядом, а потом, легонько щёлкнув свою любознательную визави по кончику носа, откинулся на сиденье и произнёс наигранно-беззаботным тоном:

— Любопытная малышка. В нашем с Флоранс союзе нет ничего удивительного. Всё уже давно было решено нашими родителями.

— И вовсе не было! — порывисто возразила Мишель, борясь с желанием стукнуть Галена по голове зонтиком. Может, тогда у него прочистятся мозги, и он перестанет дурить ей голову. — Ещё несколько месяцев назад ты знать не знал о существовании моей сестры!

— Вообще-то мы знакомы с детства.

— Но ты никогда не обращал на неё внимания. Виделись ли вы на скачках, суаре или общественных чтениях, Флоранс значила для тебя не больше, чем какой-то там старый подсвечник или дурно написанная картина. И тут аж целое предложение руки и сердца! Оно было неожиданным не только для сестры, но и для моих родителей. Для всех нас!

«Особенно для меня», — с горечью добавила про себя девушка, вспоминая, как ревела всю ночь после того, как Гален Донеган сделал старшей Беланже официальное предложение.

— Я не совсем точно выразился. Моему отцу Флоранс всегда нравилась, вот он и подумал, что она составит мне хорошую партию, — сквозь зубы процедил молодой человек, явно придумывая объяснения на ходу.

— А ты взял и так легко согласился… Но я всё равно не понимаю, при чём здесь твои сестра и кузина? — заикнулась Мишель снова, даже несмотря на то, что глаза Донегана уже напоминали грозовое небо.

Он сам походил на ненастье. Пасмурный промозглый вечер, от которого так и хотелось укрыться возле затопленного камина. Чтобы прогнать бегущие по коже мурашки и перестать вздрагивать от каждого липкого взгляда. Но такой роскоши — спрятаться от Донегана — Мишель не могла себе позволить.

— Хватит об этом, — отрезал наследник, прервав тем самым тяготивший его разговор. Отвернулся, сосредоточив всё своё внимание на бескрайних владениях Донеганов.

Неудовлетворённая результами беседы, Мишель всё же не рискнула продолжать расспросы и была вынуждена довольствоваться хотя бы тем, что Гален перестал пожирать её глазами.

Они расположились под сенью деревьев в небольшой рощице, у самой кромки протекавшего вдоль неё ручья. Глухое, тихое место.

«Уединённое», — с ужасом подумала девушка, глядя вслед удаляющемуся слуге, которому было велено снести к ручью корзину и дожидаться их в коляске на солнцепёке.

Пока хозяин будет наслаждаться обществом своей «гостьи».

И ладно бы только обществом…

Мишель подняла глаза, сделав вид, что рассматривает пышные кроны, листья которых сплетались у них над головами кружевными полотнами. Затем бросила камешек в воду: бульк, и глянцевая поверхность ручья пошла рябью. Отражение росшего на берегу дерева, как будто являвшееся его продолжением, смазалось, разбегаясь кругами.

А потом всё снова стало прежним. Как и её тюремщик, вдруг вспомнивший, что ему вменяется одаривать пленницу назойливым вниманием.

— Я голодна, — нарушила тягостное молчание девушка и принялась следить за тем, как Гален не спеша достаёт из плетёнки запечённую в вином соусе голубятину, салат из креветок, пирог из сладкого картофеля и столь любимые Мишель пончики бенье в качестве десерта.

Девушка потянулась за кусочком пирога и почувствовала, как пластины китового уса больно впиваются ей в рёбра.

Охнула тихонько и услышала обеспокоенное:

— Всё в порядке, Мишель?

— В последний раз всё у меня было в порядке, когда я была дома, — огрызнулась мятежница.

Она и вправду успела проголодаться и, если бы не тиски корсета, наверняка бы волком набросилась на угощения. А так только откусила от пирога кусочек и подумала, что её скорее стошнит, чем она потеряет сознание.

Впрочем, может, внезапная дурнота как раз и спасёт её от поползновений Донегана, охладит его пыл.

— Дома ты мечтала обо мне, — на губах Галена появилась так хорошо знакомая плотоядная усмешка.

— Дома я не знала, какой ты на самом деле подлец!

Молодой человек придвинулся ближе, пробежался пальцами от локтя к плечу пленницы, заставляя её ёжиться от каждого прикосновения. Легонько сжал хрупкую руку и опалил дыханием нежную мочку уха:

— Ну раз уж я подлец, каким ты меня считаешь, не вижу смысла притворяться дальше.

Мишель замерла, словно парализованная, не зная, как быть: умолять оставить её в покое или пытаться сопротивляться. Почему-то казалось, что одного поцелуя Галену будет достаточно, чтобы окончательно потерять рассудок. Ведь здесь нет Аэлин или Катрины, которые бы внезапно нарушили их «идиллию». Звать слугу не имеет смысла. А больше никто не придёт ей на помощь…

Эта мысль мелькнула прежде, чем Мишель услышала, как где-то поблизости хрустнула ветка. Почувствовала, как напрягся Донеган, словно животное, уловившее приближение охотника.

Гален резко обернулся и, поморщившись, раздражённо выплюнул:

— Ты что здесь делаешь?

Не обращая внимания на исходящего гневом брата, Кейран опустился на край белой в зелёную клетку скатерти. Подмигнул бунтарке, про себя отмечая, что к её собственному, такому сладкому запаху примешивается горький запах страха.

— Решил составить вам компанию. Чтобы малышка Мишель без меня не заскучала.

— Малышка Мишель в тебе не нуждалась и не нуждается.

Девушка сидела, превратившись в сплошной комок нервов, и переводила напряжённый взгляд со старшего брата, воздух вокруг которого разве что не искрился от раздражения, на младшего, обманчиво спокойного. Как Арлинское море, безмятежно прекрасное в ясную погоду и смертельно опасное во время шторма.

— Тебе напомнить о предупреждении отца? — пристально посмотрел на брата Кейран. Так и не дождавшись ответа, а получив новую порцию флюидов гнева, зажмурился, хоть солнце, приглушаемое ажурной листвой, здесь светило мягко. — Ну и чем вы тут занимались без меня?

Гален досадливо скрипнул зубами.

— Ты же к О’Фарреллам собирался, — покосилась на среднего Донегана пленница, втайне радуясь его неожиданному появлению.

С ним сердце если и стучало быстрее, то точно не от страха. И настроение, к удивлению Мишель, начало улучшаться. Столь стремительно, что девушке вдруг захотелось улыбаться. Что она и сделала, подарив свою улыбку Кейрану, получив в ответ такую же, весёлую и заговорщицкую.

На Галена старалась не смотреть, чтобы появившаяся после ненастья радуга не рассыпалась прахом, и она не вернулась в тот самый пасмурный день, с которым в её воображении ассоциировался молодой человек и всё, что его окружало.